Но видимо, у меня успел выработаться к этому своеобразный иммунитет, потому что я остался совершенно равнодушен к ее молчаливым упрекам, ни единая струна моей души не дрогнула, точно так же, как не дрогнул ни единый мускул на моем лице, когда я передавал Эсми дорожную сумку с вещами Брендана.
Да, я не хотел этой поездки, но у меня не было выхода: мне нужно было хотя бы три свободных дня, чтобы уладить срочные дела, связанные с опекой.
К моему удивлению, мальчик с воодушевлением собирался в дорогу, кажется, относясь к этому, как к увлекательному приключению, хотя во время нашего прощания все же заставил меня несколько раз подряд поклясться, что через три дня я заберу его домой. Только после этого Брендан, чьи глазенки уже вовсю блестели от предвкушения, чмокнул меня в щеку и помахал на прощание. Я же, в свою очередь, взял с Розали обещание, что она будет, как следует, приглядывать за малышом и не позволит моей матери донимать его расспросами.
Если я действительно хотел управиться за эти дни, то мне следовало немедленно браться за дела. Быстренько приняв душ и засунув в кожаную папку бумаги, в которых решительно ничего не понимал, я спустился в подземный гараж, насквозь пропахший бензином и выхлопными газами, и, удобно устроившись за рулем своего BMW, выехал на залитую солнцем улицу, направляясь к Эммету, обещавшему помочь мне разобраться в дебрях бюрократии.
Однако не успел я проехать и десяти метров, как что-то или кто-то кинулся под колеса моего автомобиля. Всполох чего-то каштанового перед лобовым стеклом - вот и все, что я успел заметить, прежде чем нажать на тормоза. Автомобиль резко затормозил, но я, ошеломленный легким ударом, последовавшим за секунду до этого, продолжал давить на педаль, словно сумасшедший, так что ногу свело болезненной судорогой.
Тишина, наступившая после пронзительно визга тормозов, казалась зловещей, подобно притаившемуся хищнику, готовому наброситься на свою жертву в любую секунду. Сердце бешено колотилось где-то в горле, а липкий страх, граничащий с паническим ужасом, сковал каждую мышцу моего тела, так что я едва сумел разжать побелевшие от напряжения пальцы, обхватившие руль. Теперь нужно было заставить себя выйти из машины. Ведь это же так просто, открыть дверцу и шагнуть на асфальт, затем обогнуть переднее крыло автомобиля и… Как раз то, что следовало за этим «и», заставляло мои внутренности сжиматься от страха, острой болью пульсировало в висках, затмевая разум и лишая остатков здравого смысла.
И тут я услышал тихий стон. Этот едва уловимый звук в одно мгновение разрушил прочный панцирь ужаса, сковавший мое тело.
«Какого черта ты тут сидишь, когда человек нуждается в твоей помощи?!» - мысленно заорал я на себя, буквально вываливаясь из машины.
Мое подсознание услужливо подкидывало мне страшные картинки, сменявшие друг друга со скоростью света, словно в каком-то дьявольском калейдоскопе, но то, что я увидел, даже отдаленно не было похоже ни на одну из них: на асфальте, скрючившись и постанывая от боли, сидела Изабелла Бирс, которая совершенно точно не производила впечатление человека, стоящего одной ногой в могиле. Весь тот ужас, что я испытал минуту назад, молниеносно трансформировался в ярость, которая тут же накрыла меня с головой, в клочья разорвав чувство облечения от осознания того, что никто серьезно не пострадал.
- Ты чокнутая, да?! Или просто «обдолбанная»?! Ты что, вообще, творишь, идиотка?! – задыхаясь от гнева, прокричал я. – Какого хрена ты бросилась под машину?! Думаешь, если меня упекут в тюрьму за твое убийство, кому-то станет легче, и все проблемы решатся?!
Удивительно, но злость улетучилась так же стремительно, как и возникла, оставив после себя пустоту, – я почувствовал себя воздушным шариком, из которого разом выпустили весь воздух.
Опустившись на асфальт рядом с Беллой, я заглянул ей в глаза – зрачки девушки были в норме, что говорило сразу о двух важных вещах: во-первых, она не была «под кайфом», что по какой-то неведомой причине несказанно обрадовало меня; а во-вторых, у нее не было сотрясения мозга, что тоже, конечно, не могло не успокоить мои в конец расшатанные нервы.
- Я не собиралась бросаться по машину, - сквозь стиснутые зубы пробормотала Белла, зажав ладонью локоть левой руки. – Я просто хотела, чтобы ты остановился, но споткнулась о чертов бордюр и полетела на дорогу.
- Твоя рука… дай взглянуть, - попросил я, заметив кровь, сочившуюся между пальцев девушки, которыми она сжимала локоть.
На мгновение замешкавшись, Изабелла коротко кивнула и разжала пальцы.
- Перелома нет, - осторожно осмотрев ее левую руку, констатировал я.
- Я разбила локтем фару, - закусив губу, прошептала Белла, кинув на меня виноватый взгляд.
- Ты хоть понимаешь, что я мог не успеть затормозить, хоть скорость и небольшая, но последствия…
- Что ж, это было бы вполне логичным завершением моей никчемной жизни, - морщась от боли, усмехнулась девушка.
- Самоирония – верный признак того, что с тобой все в порядке, - язвительно заметил я, еще раз, на всякий случай, изучая состояние ее зрачков. - А вот рана, если судить по количеству крови, довольно глубокая, так что придется накладывать швы. Поэтому мы сейчас аккуратненько встанем на ножки и поднимемся ко мне в квартиру.
- Перестань разговаривать так со мной, - огрызнулась Белла.
- А «так» - это как? – едва сдерживая улыбку, уточнил я.
- Словно я твой немощный пациент, - девушка рывком поднялась на ноги, но ее тут же «повело» в сторону, так что, не успей я вовремя подхватить ее, новая «встреча» с асфальтом была бы неизбежна.
- Мы видимся всего второй раз, а мне снова приходится носить тебя на руках. Кажется, это начинает входить в привычку, - как и в первый раз мысленно удивляясь хрупкости Беллы, я зашагал в сторону своего подъезда.
- Я не просила тебя об этом, - вновь огрызнулась она, что придало лицу девушки некую воинственность, которая необыкновенно шла ей.
- Мне начинает нравиться твой несносный характер! – рассмеялся я.
С каждой минутой мне становилось все веселее, и мое настроение странным образом резко взлетело вверх, будто меня только что признали человеком года, что, скорее всего, можно было отнести к последствиям пережитого стресса.
Усадив Беллу на диван в гостиной, я спустился вниз, чтобы убрать с дороги свой BMW, и, снова поднявшись в квартиру, вплотную занялся раненой рукой девушки.
- Рукава рубашки слишком узкие – закатать не получится, так что придется резать, - я расстегнул пуговицу на манжетке некогда бежевой, а теперь пропитавшейся кровью хлопковой блузке, осторожно разрезав рукав почти до самого плеча, полностью отрезал потяжелевший от крови кусок материи и убрал его в заранее подготовленный пластиковый пакет.
- Ну, что там? – нетерпеливо спросила Белла, пытаясь изловчиться и взглянуть на поврежденный локоть.
- Как я и предполагал, рана не смертельная, - делая укол обезболивающего, улыбнулся я. – Парочка швов и гематома на всю руку – можно сказать, что ты легко отделалась, хотя шрам, скорее всего, останется.
- Это не страшно, - пристально наблюдая за моими действиями, прошептала Белла.
Лишь накладывая повязку на пораненную руку девушки, я обратил внимание на акварельный рисунок ее вен, проступающий сквозь нежную кожу локтевого сгиба – вены были абсолютно «чистыми», без какого-либо намека на следы от уколов, характерные для наркоманов.