- А что будет с Бренданом до тех пор, пока Беллу не восстановят в родительских правах? – задал я вопрос, который волновал меня больше всего.
- Суд назначит ему временного опекуна, - ответил Эммет, окинув меня многозначительным взглядом. – Ты еще не передумал?
- Конечно, нет! – уверенно ответил я. – А Белла уже в курсе?
- Да, у нас с ней было время все обсудить. Сейчас, когда у Изабеллы есть все шансы вернуть себе сына, она полна решимости и готова сделать для этого все, что от нее зависит. Год ожидания не слишком ее пугает, ведь теперь ей никто не запретит видеться с мальчиком, - Эм замолчал, а после длительной паузы резко переменил тему: - Ты уже знаешь, кто убил Бирса и стрелял в тебя?
- Да, Карлайл поведал мне сегодня утром о том, что за всем этим стоит «дружок этой девки», - словно от зубной боли поморщился я. – Какой срок ему светит?
- Никакой, - нахмурившись, ответил Эммет.
- Он что, сбежал?
- В какой-то степени можно сказать и так, - замялся мой брат, что случалось с ним крайне редко. – Прошлой ночью Блэк перерезал себе вены… идиоты-охранники проспали все на свете! – злобно скрипнул он зубами.
- Белла знает? – признаться, меня мало задело известие о смерти этого парня, но по рассказу Изабеллы я знал, как дорог он ей был.
- Еще нет.
- Хорошо. Если ты не против, я сам расскажу ей.
Эм кивнул и, как-то странно посмотрев на меня, спросил:
- Скажи, почему для тебя так много значит совершенно чужой ребенок? Нет, не думай, будто я обвиняю тебя в чем-то, я просто хочу понять. Да, я циничный сукин сын, но я знаю, что такое любовь: я люблю свою жену, люблю своих сыновей и… еще я люблю тебя. Вы моя семья, и за вас я готов перегрызть горло любому, если это потребуется. Но ты знаешь Брендана совсем недавно, а ведешь себя так, словно он твой сын, и защищать его – твоя единственная цель, отцовский долг или что-то в этом роде.
- Это невозможно объяснить, Эм, - ненадолго задумавшись, ответил я. – Я не знаю ответа на твой вопрос, а просто чувствую так, как чувствую, понимаешь?
- Прости, я просто привык искать во всем рациональность, - улыбнувшись, махнул рукой он. - Можно задать тебе еще один вопрос?
- Что ж, рискни.
- Ты не боишься, что когда Беллу восстановят в родительских правах, она захочет переехать куда-нибудь вместе с Бренданом, скажем, в другой штат? Что тогда будет с тобой? Уже сейчас ты настолько привязан к мальчику, а что будет через год? Если тебе придется с ним расстаться, будет очень больно.
- Я знаю, Эм, но не хочу пока думать об этом. Впереди еще столько времени, многое может измениться, и вообще… - многозначительно улыбнулся я.
- Оу, вот даже как? – присвистнул Эммет. – Да у тебя, я смотрю, есть определенные виды на Беллу?!
- Все возможно, - не стал отрицать я. – Она мне нравится, очень нравится, а там посмотрим.
Распахнув настежь дверь, в палату залетел Брендан.
- Эй, что ты тут делаешь?! – преградил ему дорогу Эм, шутливо пригрозив пальцем. – Если ты помнишь, строгая тетя-медсестра сказала нам, что сюда можно заходить только по одному!
- Ты слиском долго! Я устал здать! – ничуть не растерявшись, парировал мальчуган, огибая стоявшего посреди палаты Эммета.
Не добежав до меня всего полметра, Брендан ненадолго замер, а затем уже мелкими шажками преодолел разделявшее нас расстояние.
- Я люблю тебя, - положив голову мне на плечо, пробормотал он, поглаживая ладошкой мою щеку.
- Я тоже люблю тебя, мой маленький, - прошептал я, закрывая глаза, чтобы сдержать невесть откуда взявшиеся слезы.
Снова открыв глаза, я увидел Беллу, которая замерла в дверном проеме, будто не решаясь переступить порог. Перехватив мой взгляд, она лучезарно улыбнулась и поспешно смахнула со своей щеки одинокую слезинку. Господи, как же мне хотелось верить в то, что у нас троих все получится!
========== Эпилог ==========
Всегда есть тот, кому ты нужен,
Кто так в тебя наивно верит,
Кто доверяет смело душу,
Кто ждать готов, любя, у двери…
Кто каждый миг - дыханьем, взглядом
К тебе всегда готов стремиться,
Всегда есть тот, кто просто рядом,
Кто быть ненужным не боится…
Кто знает, что любовь не просят,
Кто знает, что любовь не милость,
Чтобы её монеткой бросить,
Чтобы она к ногам скатилась…
Но в час любой, когда невзгоды
В свои тиски сжимают сердце,
Всегда есть тот, кто в непогоду
Тепло отдаст тебе - согреться…
…Всегда есть тот, кому ты нужен,
Упрямый, гордый, полный боли,
Кто молча примет твою душу
В свои горячие ладони…
И не напомнит в час печали,
Когда в тоске завоет ветер -
«За тех, кого мы приручаем,
Всегда, всегда, всегда в ответе…»
Год спустя…
POV Эдвард
Зима обрушилась на Нью-Йорк внезапно: всего за одну ночь город, как истинный денди, сменил свою тончайшую снежную шаль на пушистую белоснежную шубу, бережно укрывшую его от наступивших морозов.
Детвора, уже предчувствуя скорое рождество и кучу подарков от Санта-Клауса, резвилась на улице, закидывала друг друга снежками и валялась в сугробах, наполняя колючий морозный воздух своим восторженным визгом.
Взрослые, время от времени поскальзываясь на обледеневшем асфальте, все также спешили по своим скучным делам, не замечая, как под ногами уютно хрустит снег и как грациозно кружатся в воздухе пушистые снежинки, будто исполняя причудливый танец.
Распахнув настежь окно и перевесившись через подоконник, я наблюдал за суетливой жизнью, кипящей в самом сердце Нью-Йорка, на Таймс-сквер: тепло одетые люди, напоминающие мне стаю пингвинов, вязнут в сугробах, обгоняя друг друга, плотная «пробка» автомобилей, образовавшаяся из-за снежных заносов, пестрой лентой едва движется по Бродвею под оглушительную какофонию клаксонов и грязные ругательства таксистов…
Внезапное желание сбежать туда, где можно будет по-настоящему насладиться этой снежной сказкой, подаренной нам волшебницей-природой, заставило меня захлопнуть окно и выудить из кармана брюк мобильный телефон.
Набрав по памяти номер Эммета и услышав в трубке его неизменное «слушаю», я без лишних предисловий сообщил брату о том, что мы все вместе едем на уикенд в загородный дом.
Я честно выслушал его ответную речь про то, какие на дорогах «пробки», а за городом сугробы, наверняка, по колено, и если этой ночью пройдет такой же снегопад, как прошлой, то нас завалит с головкой, и придется куковать там до весны и тому подобные оправдания.
- Не беспокойся, к родителям за ключами от дома я заеду сам, - многозначительно произнес я, когда красноречие Эммета, наконец, иссякло.
- Весомый аргумент, - немного посопев в трубку, протянул он.
- Собирайтесь, мы заедем за вами часа через два, - победно улыбнувшись, я нажал кнопку отбоя.
За прошедший год нашим карикатурно-семейным отношениям с Карлайлом и Эсми наступил конец. Узнав о нашем с Беллой романе, родители окончательно разочаровались во мне, а затем и в Эммете, принявшем мою сторону на, так называемом, «семейном совете» и осмелившимся впервые в жизни высказать им все, что он о них думает. Но даже тогда скандала не вышло: сохраняя гробовое молчание, Карлайл распахнул перед нами входную дверь и указал на нее пальцем.
Окончательно оправившись после ранения, на прежнюю работу я так и не вернулся, устроившись в другую частную клинику, чего отец, скорее всего, не простит мне уже никогда. С тех пор наше общение с родителями ограничивалось дежурными телефонными звонками по праздникам и личными встречами лишь из крайней необходимости - это позволило и мне, и Эммету вздохнуть с заметным облегчением. Мы с братом так и не смогли разобраться, расстраивает ли нынешнее положение вещей Карлайла и Эсми, или же, напротив, они рады сократить до минимума общение со своими «непутевыми сыновьями».