- Ради всего святого, прошу Вас… – все еще держа руки в умоляющем жесте, я хотела опуститься перед Калленом на колени, но он не позволил сделать мне этого, крепко схватив мои запястья и до боли сжав их.
- Это уже лишнее, миссис Бирс или как Вас там… - процедил он, встряхнув меня так, что я клацнула зубами. – Просто убирайтесь! Раз и навсегда забудьте сюда дорогу! – все больнее сжимая мои запястья, Эдвард медленно шел вперед, заставляя меня спиной пятиться к выходу. – Если Вы еще хоть раз попадетесь мне на глаза, я уже не буду столь любезен и незамедлительно вызову полицию! Вы все поняли?
Каллен выпустил мои запястья из оков своих пальцев, слегка оттолкнув меня от себя.
Я не понимала, почему отношение Эдварда ко мне изменилось на сто восемьдесят градусов, я же видела, что он готов был выслушать меня, возможно, даже поверить мне. Сейчас же я буквально кожей чувствовала его презрение и ненависть, которые он, впрочем, и не пытался скрыть.
Вся безысходность, тоска и боль последних лет разом накрыли меня с головой толстым ватным одеялом, через которое почти не пробивались звуки и живительный кислород. Сквозь мутную пелену слез, застилающую мне глаза, я окинула пространство за Калленом в надежде снова увидеть родное личико Брендана, но его нигде не было видно.
Эдвард буквально вытолкнул меня за порог, не говоря больше ни слова, и поспешно захлопнул дверь.
Я не стала вызывать лифт: воздуха и так не хватало, так что замкнутое пространство этого железного ящика вызывало у меня новый приступ необъяснимой паники. Я невыносимо медленно спускалась вниз по лестнице, останавливаясь на каждой ступеньке, каждый шаг давался мне с невероятным трудом, словно эта лестница вела не на улицу, а в преисподнюю.
Но вот я прошла мимо дремлющего консьержа, и темнота подступающей ночи поглотила меня, и упругие струи дождя больно ударили по лицу, будто в немом укоре за что-то.
Я запрокинула голову и взглянула на стройные ряды горящих уютным светом окон элитного дома – где-то там, за одним из них, был мой мальчик, который совсем не помнил меня и считал, что я не люблю его. В глазах снова потемнело, и высотное здание качнулось в мою сторону. Я осторожно опустилась на мокрый от дождя бордюр и, уткнувшись лбом в коленки, разрыдалась, наконец, в полную силу.
- Белла, милая, что с тобой? – сильные руки Джейкоба уверенно обхватили меня и подняли с холодного бетона. – Пойдем скорее в машину, а то ты окончательно промокнешь и заболеешь.
Джейк еще продолжал что-то говорить, кажется, о том, что я зря не позволила ему пойти вместе с собой, но его голос и барабанящий по лужам дождь сливались в единую какофонию звуков, взрывающих мне мозг.
Только оказавшись в теплом салоне автомобиля, я поняла, насколько сильно успела продрогнуть.
- Каллен никогда не отдаст мне Брендана! – сквозь душившие меня слезы, прохрипела я, вздрагивая всем телом. – Никогда, понимаешь?! Это конец, Джейк, конец!
- Ну, что ты! Вовсе нет… - друг притянул меня к себе и горячо зашептал мне в макушку: - Мы что-нибудь придумаем, Белз… обязательно придумаем, вот увидишь… вот увидишь…
========== Глава 4. Линии судьбы в слиянии наших силуэтов ==========
Когда ты обнажил душу, уже не так сложно обнажить тело.
Джоди Пиколт
Все известны книге звёзд
Линии судьбы.
В них дыханье тайных грёз
И души мольбы.
Тайный знак откроет нам
Будущего миг,
Но вернётся лишь во снах
Этот странный мир…
Тень неясная мелькнет
На исходе дня.
Это призрак нас зовёт
К волшебству огня.
Эта ночь нам дарит шанс,
Только нам с тобой
Позабыть о всём сейчас
И найти любовь!
****************
Ветер… Ветер надежд
Нас унесёт за собой,
Звёзды, падая вслед,
Вечный нарушат покой…
Сон, удивительный сон
будет нам сниться двоим,
Ветер раздует огонь
Нашей нежданной любви!
Вадим Карякин
POV Эдвард
Я всегда любил осень, мягко окутывающую Нью-Йорк легкой прохладой, шелестом опавших листьев под ногами и мерным перестуком дождя. Было что-то волнующе-величественное в том, как лето мягко подчинялось, отступало, унося с собой лазурно-голубое небо, с редко проплывающими белоснежными облаками причудливых форм, а также густые кроны деревьев, шелестевшие от легкого ветерка и играющие под солнечными лучами всеми оттенками зеленого.
Дождь… Во время ночных дежурств, когда из-за сильной усталости сон никак не шел ко мне, я мог подолгу стоять возле окна и наблюдать за тем, как упругие капли врезаются в стекло и медленно стекают по нему, соединяясь друг с другом, образуя все новые извилистые дорожки воды, струящиеся по окну… Это успокаивало и заставляло расслабить сведенные от напряжения мышцы.
Всю последнюю неделю, вплоть до вчерашнего дня, лил дождь, затихая на несколько часов лишь для того, чтобы набраться сил и снова обрушиться на Нью-Йорк дымчато-серой завесой, за которой ничего нельзя было разглядеть уже в пяти метрах от тебя.
Странно, но сейчас дождь не приносил с собой обычного умиротворения, по причине какой-то странной игры человеческого подсознания теперь он вызывал у меня стойкую ассоциацию с Беллой. При взгляде на оконное стекло, испещренное струйками дождя, перед моим мысленным взором возникало лицо Изабеллы Бирс, стоявшей на пороге моей квартиры с бусинками воды на идеальной светлой коже. Мне казалось, что в наполненном влагой воздухе витает едва уловимый аромат ее промокших от дождя волос. Даже сам ливень, хлеставший в окна, казалось, стучался ко мне в дом, прося впустить его, моля о чем-то, как и она несколько дней назад… Белла умоляла меня выслушать ее, а я, поддавшись эмоциям, просто взял и выставил ее вон – непозволительно грубо и даже жестоко.
Возможно, моя теперешняя паранойя была вызвана нарастающим чувством вины и тем странным ощущением чего-то неправильного, что возникло у меня в первые минуты нашего с Беллой знакомства и теперь снова вернулось ко мне, окончательно лишая покоя.
Дополнительным «раздражающим фактором» стала сумка девушки, забытая на полу моей прихожей. Я еще раз осмотрел ее содержимое, но, - то ли к своему облегчению, то ли к разочарованию - я не понял, со своими чувствами я так и не смог разобраться, - мне не удалось найти там ни документов, ни ключей, ни каких-то других ценностей, из-за которых Изабелла могла бы вернуться за ней.
И все же выкинуть этот кусок дешевого кожзаменителя я не смог, просто засунув его на самую дальнюю полку шифоньера, так что теперь, проходя мимо него, я невольно задерживал взгляд на резной дубовой дверце, за которой покоилась собственность Беллы.
Но я был не единственным, на ком сказался нежданный визит Изабеллы Бирс. Мне совсем не нравились перемены, произошедшие в Брендане. Он стал замкнутым, отстраненным, и на его личике поселилось совсем не детское выражение печальной задумчивости, которое я не мог прогнать, как ни старался. На мое осторожное предложение отыскать Беллу и «просто немного поболтать с ней» малыш крепко жмурился и мотал головой из стороны в сторону – он не был готов к новой встрече с матерью, она пугала его, но вместе с тем я видел, что Брендан, не переставая, думает о Белле.
Я твердо решил устроить новую встречу этим двоим, но не раньше, чем увижу, что мальчик готов к этому. В противном случае она никому не принесет ничего хорошего, кроме очередного разочарования.
А пока мне следовало вплотную заняться подготовкой к суду по делу опеки над Бренданом.
Непредсказуемая погода Нью-Йорка преподнесла приятный сюрприз, подарив несколько по-летнему жарких дней после нескончаемых дождей, едва не затопивших город.
Вечно неугомонная Розали на пару с моей матерью решили вывезти детей на природу и отправились в загородный дом семейства Калленов, прихватив с собой и Брендана, к этому времени успевшего найти общий язык с близнецами. Меня совершенно не радовала перспектива на несколько дней оставить ребенка в компании Эсми, которая, как я мог предположить, потратит все свое время на его изучение, ища в мальчике какие-то отклонения, чтобы затем с самодовольным видом ткнуть мне ими в лицо. Моя мать ни единым словом не дала мне понять, насколько сильно разочарована моей «очередной выходкой», однако ее поджатые губы и вскинутый кверху подбородок были красноречивее любых слов.