Она не смогла сдержать негодование.
— Как вы смеете обвинять меня в небрежности?
— О, уверяю вас, не только я. — Небрежным щелчком он сбил статуэтку Юноны. — Во всех гостиных только и говорят о Черной вдове. — Последовала короткая пауза. — А утренние газеты вы видели?
Кьяра вскинула подбородок.
— Знайте, что восстановить против меня все общество не так-то легко. Я не одинока. У меня есть… друзья.
На миг лицо Артура потемнело, но потом он сверкнул улыбкой.
— Вы потанцевали на нескольких балах и считаете, что можете сразиться с нами? Поверьте, наша семья знает общество гораздо лучше, чем вы. Моя родня знает, кто обладает властью в этом городе, а кто — нет.
Кьяра промолчала.
— Так что имейте в виду: для каждого из нас было бы лучше, если бы вы согласились на наше предыдущее предложение и официально передали опекунство над мальчиком нам, семье его отца, — продолжил Артур. — В этом случае Перегрин не будет лишен внимания, которого достоин, а вы получите полную свободу и будете делать что хотите.
— Только через мой труп, — процедила сквозь зубы Кьяра.
— О, это легко устроить. И чем раньше, тем лучше. — Он злобно рассмеялся. — Надеюсь, вам известно, что судья сейчас рассматривает нашу петицию насчет необходимости вновь начать следствие о преждевременной кончине моего дядюшки. Если мы заберем ее, все оставят как есть… — Не сказанные вслух слова повисли в воздухе.
Кьяра набралась смелости.
— Вы мне угрожаете, сэр Артур?
— А вы догадайтесь сами, тетушка. — Глумливая насмешка стала более явной. — Неужели вы считаете, что Хэдли защитит вас? Ха! Вот умора! Один Бог знает, что поставил на кон этот одурманенный хряк, но очень скоро ему это надоест.
— Убирайтесь прочь, сэр! — тихо произнесла Кьяра. Артур пожал плечами и направился к двери.
— Как вам будет угодно. Вскоре Ньюгейтская тюрьма станет вашим новым домом.
Когда он ушел, Кьяра в полном изнеможении опустилась в кресло.
Артур — настоящий тупица, презренный негодяй, но то, что он говорил, не праздная болтовня. Семейка Шеффилд обладала властью и влиянием. Хватит ли у них сил настроить общество против нее и начать новое расследование?
Раздался легкий стук в дверь, и она, с тревогой подняв голову, огляделась в панике, словно пытаясь найти место, куда бы спрятаться. Если бы еще нашлось такое укромное местечко где-нибудь в Италии или в Индии. Может, на каких-то удаленных островах в южных морях, подальше от лживого Лондона.
— Простите, миледи, но у вас еще один посетитель. Джентльмен уверяет, что займет у вас всего минуту.
В тени за спиной дворецкого виднелся лорд Джеймс Джекхарт Пирсон.
Пришел выразить свое неудовольствие? Надо было подняться ему навстречу, как того требовали приличия, но это было выше ее сил.
— Прошу прощения, что врываюсь к вам в такой ранний час, но я нашел это у себя в коляске. — Он протянул ей золотую серьгу. — Вы, наверное, ее искали.
— Спасибо, — поблагодарила Кьяра, но серьгу не взяла. — Я думала, что потеряла ее в парке.
— Э… Ладно. — Джек переступил с ноги на ногу, подошел к витрине с коллекцией и положил серьгу на крышку. — Я оставлю ее здесь. — Но его рука застыла над стеклом. — Вот те на! — пробормотал Джек. — Какой прекрасный образчик бронзы эпохи Октавиана. Это же работа Флавия, верно?
— Верно. — Кьяра так и не подняла головы.
Он с беспокойством посмотрел на нее.
— Вы хорошо себя чувствуете, леди Шеффилд?
— Да, — ответила она, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не закатиться истерическим смехом.
— Такое впечатление, что вы сейчас упадете в обморок, — настаивал он. — Позвольте налить вам стакан хереса.
— У меня нет дурной привычки прикладываться к бутылке, сэр, — сострила Кьяра. — Мы, ведьмы и колдуны, обычно дожидаемся полуночи и тогда пьем наше магическое зелье.
Надо отдать ему должное, Джек с покорностью воспринял ее сарказм.
— Наверное, я это заслужил. Может, мне необходимо извиниться еще раз? Обычно я не настолько бестактен и груб. — Он немного поколебался. — Искренне признаюсь, что поторопился с выводами, прислушиваясь к разговорам и домыслам.
— Нет, это мне нужно извиниться, сэр, — заверила его Кьяра. — Мне немного не по себе, но это не повод выплескивать на вас свое раздражение.
Джек кивнул.
— Я только что столкнулся на выходе с Баттершемом. Полагаю, это он вас расстроил.
— Можно сказать и так, — согласилась Кьяра.
— Хэдли говорил, этот молодчик угрожает вам.
— Вы же пришли не для того, чтобы выслушивать мои жалобы, лорд Джеймс. — Она поднялась. — У каждой семьи свои скелеты в шкафу.
— Это правда. — Джек отошел от витрины, но еще какое-то время не мог отвести глаз от выставленных в ней предметов римского искусства. — Только не позволяйте ему запугать вас. Баттершем — настоящая гадина, а не человек. И все в обществе это знают.
— Я согласна, сэр Артур — рептилия. К сожалению, вся семья Шеффилд — это гнездо змей какого-то особо опасного вида.
— По-моему, Хэдли собирается выдрать им ядовитые зубы, — сказал Джек.
— Не могу осуждать вас за то, что вы переживаете, видя, как ваш друг подвергает себя риску. Мне кажется, то, что нас видят вместе с ним, грозит Хэдли… опасностью.
— Вы уже, наверное, убедились в том, что Лукас не боится рисковать, — проворчал Джек. Отведя глаза, он сменил тему: — Кстати, насчет риска. Вчера мне у вас очень понравилась акварель Тернера. Художник не боится бросить вызов принятым условностям и пользуется весьма рисковой палитрой, как вы считаете?
— А может, у него смелое воображение. — Кьяра посмотрела на гостя в профиль, когда он подошел ближе, чтобы лучше разглядеть картину. Странно, но с первого взгляда Джек не произвел на нее впечатления человека, который увлекается искусством. Как и Лукас, он был довольно хорош собой, только черты лица более резкие, а глаза более темные. Гибкая фигура и длинные черные волосы создавали вокруг него ауру отчужденности.
Вид угрожающий. Кьяра отвернулась. Газеты намекали, что он почти такой же распущенный, как и его друг, но не сообщали ничего конкретного. Тоже касалось и его проделок. Черный Джек не делал их достоянием гласности.
— В Обществе художников-акварелистов сейчас открыли выставку. Вы там были? — неожиданно спросил он.
Она покачала головой.
— Мне не часто приходится бывать на людях.
— Не пропустите. Я скажу Лукасу, чтобы он отвез вас туда. Вам нужно посмотреть последние работы мистера Тернера, которые он выставил у себя в галерее на Харли-стрит.
— Сомневаюсь, что Хэдли определит разницу между Тернером и терном. — Кьяра состроила гримасу. — Я и так доставила много хлопот бедняге, заставляя его несколько часов мучиться в картинной галерее.
— Он вас еще удивит, — заявил Джек. — Вы когда-нибудь видели его альбом с рисунками?
— Хэдли рисует? — удивилась Кьяра.
— И очень неплохо. — Джек помолчал. — Вероятно, это началось, когда ему пришлось потратить пропасть времени на то, чтобы научиться правильно писать буквы. Помню, мы смеялись до колик, видя, как он исписывает целые страницы у себя в тетрадях.
— То есть?
— Буквы Е и Р он писал в обратную сторону, в левую вместо правой. Мы веселились, но учителя не находили в этом ничего смешного. Его секли так, что он не мог сидеть. Но самое интересное, Лукас поступал так без всякого умысла.
— Да, я слышала о чем-то подобном, — сказала Кьяра.
— Полагаю, что в конце концов он перерос свой недостаток.
— Все равно это должно было отразиться на нем, — сказала Кьяра.
— Кому понравится, когда его высмеивают? — согласился Джек. — Лукас был не глуп. Совсем наоборот. Он быстро понял, как избавиться от издевательств и прозвища Чокнутый. — Последовала короткая пауза. — Хулиганские выходки из объекта насмешек очень быстро сделали его всеобщим любимцем.
— Понятно. — Перед ней вдруг предстал совершенно другой Хэдли.
— Что ж, мне пора. — Джек учтиво поклонился. — Доброго дня, леди Шеффилд.