Мама во время всего рассказа внимательно меня слушала, ужасаясь в некоторых моментах, например, когда снежурги тащили меня, торговали людьми и гнались за нами до границы. И это я ей еще о заговоре, предателях и наших планах не рассказала.
— Значит, не просто так вернулись сюда ко мне? — подвела итог она.
— Мам, у меня изначально в планах было вернуться домой и никогда в жизни там не оставаться, — начала оправдываться я. Понимаю, что это может выглядеть жалко, но ведь это правда. Я не хотела задеть ее чувства неправильными выражениями мыслей.
— Ты изменилась. И внешне, и внутренне, — осматривала меня мама. — Это и к лучшему, пора взрослеть и быть самостоятельной. Я дала тебе все, чем была богата сама. Рядом со мной ты дальше не вырастешь.
— Ты меня отпускаешь? — ошарашенно смотрю в ответ, не веря своим ушам.
— Твое письмо, что привезли мне девочки, было красноречивым доказательством, что ты сделала выбор. Я его принимаю. Потому что вставать на пути у ребенка, который начинает свой путь, — верх родительской глупости.
— Но я даже не планировала… — в замешательстве начала я, растерянно смотря то на маму, то на Рика.
— Я знала, что так будет, — с тяжелым вздохом она вышла с кухни.
Мы с Риком переглянулись, не понимая, что значили последние слова. Что она знала? Куда ушла? Ее не было несколько минут. За это время я несколько раз пыталась взять чашку с успокаивающим чаем, только так и не смогла донести до рта. Все содержимое расплескивалось, стоило приподнять чашку над столом. Руки тряслись, в горле стоял ком, а на глаза наворачивались слезы. Когда мама вошла, я уже не ждала ничего хорошего.
— Успокойся. Слезы тут лишние, — мягко проговорила она, протягивая какой-то старый сверток. — Это тебе привет из прошлого. Я бы хотела, чтоб этот момент никогда не настал, но раз случилось, то препятствовать не стану.
Дрожащими руками беру сверток и начинаю разворачивать. Узелок долго не поддавался. На помощь пришел Рик, он аккуратно развязал и вернул мне. Я развернула обертку, которая была похожа на фольгу внутри и нечто махровое снаружи. Никогда не встречала такой ткани.
Внутри лежала маленькая коробочка и конверт. Первым делом я решила посмотреть, что же скрывается в деревянной лакированной шкатулке. Размером она была с половину ладони. Перед открытием я испытала какой-то трепет, отгоняющий волнение. Предвкушение?
Решительно поднимаю крышку. Там, на бархатной подушечке лежит кулон из желтого металла, но не золота. По форме он мне напомнил лучи солнышка. Очень искусно выполненная работа, такие не в каждом ювелирном увидеть можно.
— Это же солнечное око, — с придыханием сказал Рик.
— Понятия не имею, что это значит, — вопросительно смотрю на мужчину и маму. Мама лишь пожала плечами и развела руками.
— Это артефакт, который накапливает в себе редкие лучи солнца в моем мире. Считается, что такой пробудит силу даже в том, кто не предрасположен к магии. Либо вернет ее тому, у кого забрали, — пояснил Рик.
— Доченька, прочитай письмо. Думаю, что ответы в нем, — посоветовала мама.
— Я пойду к себе, — в каком-то трансе взяла письмо и кулон, покидая кухню. Если там что-то личное, то лучше я буду наедине со своими мыслями. Даже при родных людях мне будет тяжело плакать и сосредоточиться на смысле написанного.
Поднявшись в свою комнату, я осмотрелась. Только теперь здесь все казалось чужим и далеким. Прежняя беззаботная Снежа хорошо вписывалась, а вот нынешняя уже привыкла к покоям в Морозее. Теперь все милые игрушки, книжки, плакаты были неинтересны.
Скользнув взглядом по комнате, я не смогла найти того, что колыхнуло бы мои чувства. И это очень странно, потому что вся моя жизнь прошла в этой комнате. Должны же детские комнаты вызывать теплые чувства у людей. Почему со мной не так? Будто я попала в комнату подруги. Да, привычный интерьер, да, знакомые вещи, но как будто это больше не принадлежит мне.
Решив повременить с письмом, я двинулась в угол комнаты. Под одной из напольных досок был спрятан мой дневник. Там записан каждый день, начиная с моего пятнадцатилетия. Для меня это было важно, он был моим другом, которому можно рассказать все. Подруги и друзья, с которыми я раньше проводила время, поуезжали, поэтому последние года я была больше сама с собой.
Я достала дневник со смешанными чувствами. Сейчас у меня в одной руке привычная прошлая жизнь, а в другой неизвестное будущее. Пролистав дневник, я вспоминала моменты счастья, моменты подростковых девичьих переживаний. На лице появилась улыбка. Такие серьезные проблемы для ребенка и совсем пустяковые для взрослого. Но каждое переживание имеет ценность и право на существование. Ведь наша личность и стадии взросления зависят как раз-таки от пережитого опыта всего эмоционального спектра. Если человек испытывает только счастье, то он не сможет понять все грани мира. Череда белых и черных полос выковывает характер.