— Хорошо, мама, — парень поцеловал мать в щеку и направился к двери. — Через час будьте готовы, я пока свои пожитки соберу. На год все-таки уезжаю, надо кучу проблем решить. После ужина уедем.
Драгомир кивнул воеводе и вскочил на белоснежного красавца-араба Кристалла, ожидая, пока построится малая дружина. До свадьбы оставалось чуть больше шести седмиц, требовалось проследить за подготовкой к торжествам. Да и по жене соскучился, улыбнулся про себя лорд. Лада, Ладушка любимая, ненаглядная продолжала волновать его, как в юности, после свадьбы. Как увидел когда-то на гуляньях темноволосую синеглазку — так сердце и замерло. Никого больше не мог разглядеть вокруг. Все девушки казались бледными да невзрачными рядом с ярким солнышком — его женой. И несмотря на то, что обычай вполне позволял иметь младшую жену, а то и наложниц, Драгомир пренебрегал им, оставаясь верным своей любимой. Недавно они с ВадШем посидели по-мужски, за бокалом доброго вина. Обсуждали свадьбу, приданое Ульрики, устройство будущей жизни их детей. Ну и о любви заговорили, как-то само собой вышло. Только без пошлых баек, как обычно промеж мужчин водится. С достоинством говорили, откровенно. Будущий сват тоже свою Арабеллу больше жизни любил, на руках носил даже сейчас, через два десятка лет совместной жизни. Готов был осыпать ее подарками и цветами хоть круглый год, а уж любовь в глазах светилась такая, что и солнышка не надо. Драгомир вполне его понимал, он и сам всегда удивлялся на иных друзей — дома жена красавица, а они все норовят в постель пригожую девку уложить. Чем она лучше-то? Устройством все женщины одинаковы, не было еще такой, чтоб три ноги было или, к примеру, грудь одна. А то, что одна рыжая, другая белая, или та пухленькая, что твоя пышка, а эта стройная березка — то дело вкуса.
Драгомир довольно покосился на седельную сумку, куда еще утром заботливо уложил подарки для любимой жены. За столько лет вкусы ее изучил, как дорогу домой, и вот опять вез побаловать ненаглядную — гранатами заморскими да сапфирами, что удивительно шли к ее глазам. Недавно купил по случаю семена какого-то редкого деревца, что обычно растили на подоконнике красоты ради. Лада вечно что-то разводила на окнах, поливая да удобряя разные растения.
В дороге Драгомир думал о свадьбе сына да о разных делах — у главы клана их всегда было немало. Надо отправить на тренировку к морионским союзам Призраков — пусть подучатся войны выигрывать, олухи. Дома пора западное крыло замка ремонтировать, нужно распоряжения отдать. Там молодые будут жить, как Вадим отслужит год у ВадШа. Сразу детскую обустроить, гостиную, спальню супружескую. Ах да, недовольно поморщился лорд, прихлебывая из кожаного бурдюка прохладный морс. Девку продать незамедлительно. Чтоб и духу ее не было, когда свадьба в Лютецию переедет на вторую часть гуляний. Ай да сын, с невольным уважением подумал о строптивце Драгомир. Всегда послушный, вежливый. А тут гляди как взбунтовался! Главой он быть не хочет, на чужой девчонке жениться тоже не хочет! Мало ли что он там не хочет, убрал бурдюк в сумку Драгомир и пришпорил коня. Есть обычай, старшему сыну после отца наследовать, так тому и быть, как предки положили. Подумаешь, влюбился он! Надо будет посмотреть, что там за целительница завелась в замке. Лада писала, что толковая девка, лекарка хорошая. Ничего, обойдемся. Целану вон она обучила — справится рыжая. А нет — так найдем другую. Но эту разлучницу — вон! Не хватало еще, чтобы хвостом крутила перед Ульрикой, чтоб молодой муж к ней бегал по ночам. Да и Вадим ее быстрее забудет, если видеться перестанут. Ничего, привыкнет к жене, сладится. Мало ли что у него любовь. Кто по молодости глупостей не делал.
— Лорд, может, привал? — подъехал Беккер, старший воевода. — Темнеет уже, до утра мы едва Морион-реку настигнем. Сутки почти без передышки едем, последний раз еще около Гелиоса привал делали. Кони устали, да и людям отдых нужен. Тут скоро пропасть будет, возле нее можно и заночевать. Там лес рядом, мы там на поляне всегда лагерь делаем.
— Да, пожалуй, — согласился Драгомир, потирая поясницу. — Что-то я задумался да забыл совсем про привал. Хорошо, давайте там и заночуем. Отправь пока пару дружинников лагерь делать, а мы не спеша подъедем.
— Как скажете, лорд, — поклонился Беккер, пришпоривая своего гнедого. Через пару часов показалась знакомая поляна, где уже дымился костер и стояли походные шалаши. Спрыгнув с коня, Драгомир с облегчением потянулся и прошелся вокруг лагеря, разминая уставшее тело. Опытные воины, как обычно, занялись своими делами: кто коня чистил, кто оружие полировал мягкой ветошкой, кто ужин готовил. С аппетитом поев мясной похлебки, на которую мастер был юный Ратибор, Драгомир решил прогуляться перед сном, взяв в компанию Беккера. Неспешно шагая, обсуждали они дружинные дела да клановые проблемы. Дошли до самой пропасти, через которую перекинут был старый деревянный мост на толстых веревках. Не всякий рисковал ездить короткой дорогой, которая проходила как раз через Чертову впадину в Ассурских горах, обычно ездили длинным трактом, путь по которому занимал почти две седмицы. А этим путем от Ар Каима до Лютеции можно было доехать вдвое быстрее. Опасно, конечно, места глухие, зверья да разбойников немало, поэтому и следовать им отваживались только воины, которые поодиночке не путешествовали и без оружия отродясь из дома не выходили.
— Беккер, мне кажется или на той стороне я вижу дымок за холмом? — внезапно остановился Драгомир. Воевода пригляделся:
— Если Вам кажется, то и мне тоже. Потому что я его тоже вижу. Странно, кто бы это мог быть. Из Лютеции никто не собирался в ближайшее время выезжать, я бы знал. А Ваш младший сын этой дорогой не должен был ехать, Вы же ему не велели молнией туда и обратно, мог бы и обычным трактом отправиться. Позвольте разведать, что там?
— Да, пусть сходит кто-нибудь, — рассеянно проговорил Драгомир, думая о чем-то своем. Вернувшись в лагерь, он уселся возле костра и принял из рук дежурного дружинника кружку с травяным отваром, который отлично расслаблял перед сном, делая отдых полным и качественным. И тут на поляну ворвался посланный на разведку Славомир. Подбежав к лорду, он остановился, ожидая приказа говорить.
— Ну что там? — поднял на него глаза Драгомир. Парень сделал шаг к нему и вполголоса доложил об увиденном. По мере рассказа лицо лорда каменело. — Ах вот как… — нехорошим тоном протянул он. — Мои сыновья решили меня перехитрить… Ну что же, выставьте караул у нашего края пропасти. И когда они подойдут к мосту, позовите меня. Поговорю с сыночком о его своеволии. Ишь ты, девку они спрятать решили, паршивцы.
Поздно вечером Грегор сидел у костра, объясняя Добрыне и Пригляду путь к дому Илики. Черногряд, встреченный ими по пути, подбросил дров в костер и присел рядом. Наткнулся на него отряд рано утром. Одинокий путник, сидящий у ручья, не вызвал настороженности у воинов. А когда разглядели, что это воевода Вадима, и вовсе расслабились. Позвали с собой — мол, в Ар Каим глава клана вызвал. Отрядом ехать и веселее, и безопаснее. А один он даже до Люты может не доехать. Черногряд согласился. По пути рассказал, как погиб отряд Вадима. В том бою крепко досталось всем. А ночью уставших и израненных воинов подло вырезали враги, приведенные в лагерь кем-то из дружины, предателем. Вот только Черногряду повезло, меч скользнул в темноте по боку, пропоров кожу, а сердца не задел. Очнулся — поляна кровью залита, телами засыпана. Вадима нет, лагерь разграблен. Отошел немного, выкопал большую яму да сволок туда погибших. Сил насыпать правильный, честный воинский курган у воеводы не было. Похоронил своих да отправился пешком в ближайшую деревню, коня прикупить. По привычке мешочек с деньгами он под угол шалаша зарывал, как с детства повелось. Вот и не заметили его грабители и убийцы. А вот теперь почти у самой Лютеции повезло воеводе — встретил отряд младшего брата своего погибшего командира. Вот удивился Черногряд, узнав, что Вадима спасли случайно оказавшиеся в том лесу охотники, а потом выходила целительница замка. Ее-то и везли они сейчас с собой, чтобы после пропасти на развилке расстаться. Отряд Грегора должен был поехать в Ар Каим обычной, длинной дорогой, а Добрыня и Пригляд — отвезти девушку в ее селение, спрятать от отца и продажи. Черногряд скрипел зубами, досадуя на проклятых охотников, так не вовремя оказавшихся в лесу. Но потом он понял, что смерть — слишком легкая месть врагу. А вот если увезти его девку да спрятать так, что тот и знать не будет, где зазноба да жива ли, да у какого хозяина и в каком обращении живет — вот это гораздо лучшая для него участь. Предатель-воевода ждал, когда лагерь заснет, чтобы увести девчонку подальше от дружины, а затем и вовсе увезти куда-нибудь. Пригрозить ей ножом или лучше обещать Вадиму смерть лютую — сама побежит, и нести не придется. Вызвавшись караулить в самый трудный предрассветный час, Черногряд усмехнулся в усы — то-то неожиданность ждет Грегора утром. Проснется — а ни девки, ни воеводы нет. Потом можно письмо прислать Вадиму: так, мол, и так. У меня твоя зазноба, а что с ней да как — то тебе никогда не узнать. И про то, что тяжелая, написать, да обещать угробить выродка или лучше продать — ай да славная месть!