Ульрика так и не смогла расположить к себе жениха. Ей удалось немного растопить лед в его глазах — но любви в них зажечь так и не получилось. Постепенно Вадим перестал чураться невесты, они даже иногда разговаривали. Впрочем, тактичная Ульрика была благодарна и за это. Конечно, ее обижало такое поведение мужа, но девушка была честна с собой и понимала, что трудно ожидать от него горячей любви и нежности, учитывая обстоятельства их брака. Если бы еще просто их обручили, не спрашивая. Но у Вадима та девушка… целительница.
Ульрика понимала, что вырвать из сердца любовь муж не может, и не судила его за холодность, видя, что он старается быть с ней если не любящим, то хотя бы дружески-теплым. После того как в вечер свадьбы между ними состоялся откровенный разговор, отношения немного наладились. Ульрика обещала не требовать от мужа страстной любви и не терзать его вопросами о целительнице, а он, в свою очередь, проявлял к ней внимание, насколько мог.
Но даже такое слабое подобие дружбы мало напоминало семейную жизнь, о которой мечтали оба втайне друг от друга. Первая брачная ночь — и та состоялась лишь через месяц, да и то после того, как Драгомир строго отчитал сына, упорно ночующего в казарме. С тех пор пару раз в неделю Вадим посещал спальню жены, стараясь лишний раз там не задерживаться. К осени Ульрика почувствовала недомогание, характерное для замужних женщин. Вадим к известию о том, что станет отцом, остался равнодушен.
Умный Грегор не стал говорить ему о ребенке Илики, подумав, что брат будет сходить с ума не только от тоски по любимой, но и от невозможности увидеть дочку. Однажды в Лютеции Грегора нашел Грант из Соколов. Он поведал, что чудом купил Илику на торгу, куда ее привел Драгомир, и увез в Китеж, но по дороге отпустил. Сказал и о том, что, увидев разгромленную деревню, девочка потеряла малыша. Передал письма, которые она каждую неделю дисциплинированно писала ему. Правда, там явственно чувствовалась недосказанность, письма носили докладной характер — «живу у бушидо в Анкоре, жива, здорова, все хорошо» — но Грант списывал отсутствие эмоций в посланиях на то, что они не успели толком подружиться с девушкой и откровенничать ей с ним вроде как не с руки было. Грегор поблагодарил и сказал, что в ближайшее время попробует связаться с Гасом и выяснить у него, как девушка.
Посовещавшись, оба парня решили не говорить Вадиму о том, что потерянный ребенок вообще был — захочет Илика, сама расскажет, если встретятся. О том, что она живет в Анкоре, тоже сообщать не собирались. С Вадима, сходящего с ума от тоски и боли, станется сорваться в Золотой город за любимой. Благо в последнее время строжайший надзор отца немного ослаб — Драгомир решил, что сын успокоился и перестал думать о своей опальной любви. Но если Вадим умчится в Анкор, лорд вполне способен послать туда погоню с требованием уничтожить гадкую девчонку. А учитывая, что не в правилах бушидо позволять такие выходки в их городе, вполне могла разразиться долгая и изматывающая война.
Заканчивался год, отведенный Драгомиром на обучение сыновей Драгомира. Уже паковались и потихоньку отправлялись вещи, часть Призраков уже отправилась в Сенежский замок. Вадим равнодушно относился к возвращению. Замок Фантомов давно перестал быть для него домом. С тех пор как родной отец принес его в жертву бессмысленным традициям и собственным амбициям, старший Вольный понял, что с давшим ему жизнь человеком они стали чужими. Мать он любил по-прежнему, нежно и доверительно относясь к ней. Илика, золотым огоньком мелькнувшая в замке, сблизила их с братом. Вадим порой вспоминал заслугу Грегора, привезшего его любовь, и благодарил брата. А тот грустно думал, что лучше бы им вообще не встретиться, этим двоим опальным влюбленным.
— Привет, милый, — негромко прозвучало рядом. Вадим, закончивший растирать коня соломой, обернулся, бросив испачканный пучок на пол. Возле входа в стойло Вереска стояла жена. Синее домашнее платье струилось от груди вниз, аккуратно облегая круглый животик. Замковая знахарка давно сказала, что будет девочка, и будущая мать готовила приданое, расшивая пеленки и одежду для малышки. Ульрика застенчиво смотрела на мужа, с горечью понимая, что ее любовь к нему, возникшая из робкого огонька симпатии и разгоревшаяся до жертвенного огня, по-прежнему безответна. Он добр к ней, ласков и внимателен — но не любит. Давно запретив себе расстраиваться по этому поводу, девушка довольствовалась крохами тепла, которые перепадали ей от супруга, и его добрым отношением. В конце концов, в многих семьях и того не было. Супруги вели себя как чужие, не считая нужным даже делиться друг с другом происходящим, а порой открыто заводя себе романы на стороне. А они общаются, и даже спать в последнее время стали в одной постели. Правда, с тех пор как Ульрика поняла, что беременна, Вадим получил благовидный предлог, чтобы избегать выполнения супружеского долга. Но его жена, не отличавшаяся повышенной любовью к физическим ласкам, гораздо больше радовалась тому, что может засыпать на плече мужа и болтать с ним перед сном.
— Привет, — кивнул жене Вадим. — Что-то случилось?
— Нет, — покачала головой Ульрика. — Просто ходила в сад и решила по дороге завернуть сюда. Николас сказал, что ты только приехал и, наверное, чистишь коня. Хочешь, подожду и пойдем в замок вместе?
Воин улыбнулся, легко разгадав наивную хитрость жены. Надо отдать ей должное, деликатная и чуткая девушка не вынимала душу, требуя постоянного общения. Чаще всего она ждала, пока муж сам вспомнит про ее существование. Но порой под благовидным предлогом появлялась там, где он был, и звала на ужин или говорила, что его искал кто-то из дружины. Его не раздражали эти попытки побыть рядом, и порой он ловил себя на мысли, что рад обществу супруги. В конце концов, она неплохая девочка и совсем не виновата в том, что их с Иликой любовь оказалась обречена.
— Подожди, я его напою только, а конюхи покормят и выгуляют. Только надо будет в купальню зайти сначала, я же после тренировки взмокший и в пыли, — не оборачиваясь, сказал он, выливая в поилку воду. Вереск благодарно всхрапнул и сунул морду в воду, громко хлюпая.
— А я как раз подумала, что тебе надо будет вымыться, и велела натопить баню и воды нагреть, — обрадовалась Ульрика. — И на ужин твой любимый салат и тушеное мясо. Пойдем?
Вадим кивнул и вышел, предупредительно открыв дверь жене. На улице она взяла его под руку и что-то защебетала, радуясь редкой удаче побыть вместе с мужем. У двери купальни она поцеловала его и убежала на кухню проследить за ужином. В гости сегодня ожидался виконт ВадШ, и девушка ликовала от того, что предстоит спокойный вечер в компании любимых людей.
Виконт ВадШ поднял кубок с вином, принимая тост Грегора «за присутствующих». Драгомир неделю как уехал в Лютецию, и виконт решил навестить дочь и зятя. Вот и сейчас он улыбался, глядя на повзрослевшую дочь, сидящую рядом с мужем. Беременность совсем не испортила Ульрику, и если бы не кругленький животик, она выглядела бы так же, как и до свадьбы. Черные волосы по обычаю были заплетены в одну косу, а глаза сияли. Виконт подозревал, что не все в отношениях супругов так гладко, как выглядит, и порой сожалел о том, что согласился на этот брак. Ему всегда хотелось, чтобы любимица Ульрика была счастлива с мужем так же, как счастливы они с Арабеллой. Ведь их тоже сосватали родители, но любовь затопила обоих почти с первой же встречи, и даже сейчас, через два десятка лет, ВадШ с нежной гордостью смотрел на жену, обожая ее беззаветно, как и в первые годы жизни. Кажется, у дочери так не получилось, грустно констатировал виконт, глядя на бесстрастное лицо зятя. Правда, Ульрика не жаловалась, утверждая, что в семье все прекрасно. Месяц назад у них состоялся доверительный разговор — отец и дочь часто болтали по душам, делясь сокровенным и советуясь. ВадШ спросил дочь, как семья, как к ней относится муж, заметил, что в отношениях супругов все же присутствует некий холодок и отстраненность. Привыкшая всегда говорить правду Ульрика призналась отцу, что у Вадима до свадьбы была возлюбленная, с которой их разлучили и по которой он скучает. Видимо, в этом и есть причина его отчужденности — не может справиться с тоской.