— Однако, дочка, — озадаченно проговорил он. — Ты нас поразила обоих, если честно. Ну что ж, Вадим, решай. Думаю, нет смысла и дальше замалчивать историю твоей прошлой любви. Я не знал о ней, когда мы с Драгомиром заключали ваш с Ульрикой союз, иначе сильно подумал бы. Одно дело просто поженить детей, как когда-то обручили нас с Арабеллой, а другое — разлучить влюбленных. Но уже поздно, вы женаты, и я, честно говоря, не думаю, что твоя Илика когда-то появится. Если бы она хотела, дала бы знать через того же Гранта. Да знаю я, что он ее купил, — усмехнулся он в ответ на изумленный взгляд Грегора, не подозревавшего о таких познаниях родственника. — И что переписываются они, тоже знаю. Я спрашивал Гранта, известно ли ему что-то о местонахождении девочки и ее планах, и из его рассказа понял, что ясно только — она живет в Анкоре, но, похоже, возвращаться не собирается.
— Спасибо тебе, милая, — необычно теплым тоном произнес Вадим, не выпуская жену из объятий. — Раз уж все знают, не вижу смысла и дальше молчать. Да, я люблю Илику, и за этот год я так и не смог ее забыть. Но, похоже, она оказалась мудрее меня и ушла первой. Ульрика прелесть, и обманывать ее я, наверное, не смог бы. А открыто уходить к любимой, не скрываясь от жены… Это чересчур. Грант скоро будет в Лютеции, мы с ним поговорим о том, как там Илика. Мне Грегор так и не говорил про Анкор, и, наверное, правильно. Я бы не выдержал и сорвался туда. А зная отца… Не могу подставлять под удар девочку, виноватую только в том, что полюбила сына лорда Драгомира. Я согласен на то, чтобы назвать дочь именем моей потерянной синеглазки. И… впрочем, ты знаешь, я не раз говорил тебе об этом, — улыбнулся он жене, доверчиво глядящей из-под упавшей на лоб челки, и отвел ладонью волосы. — Я не уверен, что смогу забыть Илику. Но все место в моем сердце, что не занято ею, твое. Спасибо тебе, что ты такая чуткая и понимающая.
Сжав жену в объятиях, он вздохнул. ВадШ и Грегор переглянулись, глядя на эту неожиданную нежность между супругами. Похоже, жизнь этих двоих наладится. А Илика… Девочка и впрямь оказалась мудрой и чуткой, раз решила исчезнуть и не заставлять любимого разрываться между возлюбленной и супругой. Дай ей Макошь счастья, искренне пожелал ВадШ. Грегор решил в ближайшее время выпросить поездку в Анкор, чтобы найти Илику и поговорить с ней. Помощи она ни разу не просила, из чего можно было заключить, что ее жизнь среди бушидо вполне комфортна… Но просто поболтать никто не запрещал. Ей, наверное, интересно, что с Вадимом, как он. И… Грегор вдруг подумал, что он вполне мог бы предложить девчонке замужество. А почему нет? Она же понравилась ему в свое время, так почему сейчас им не попробовать пожениться? В конце концов, Илика хоть умная и поговорить с ней есть о чем. Не то что другие девчонки, что аристократки, что простолюдинки — одна на десяток найдется, способная говорить о чем-то, кроме нарядов и сплетен. А Илика умная, книжки любит. Так почему нет? Ну не судьба им с братом быть, так что ж ей теперь, одной всю жизнь оставаться? Ей детей рожать надо, гнездо вить. Велес их знает, бушидо этих, что ей среди них понадобилось и что она там делает. А не захочет — так просто поглядеть, счастлива ли она. И если нет, увезти оттуда. Вон хоть к тому же Гранту в Китеж. Вадим, может, выберется когда повидаться. Хотя, может, и не стоит. Только начал смиряться со своим положением. Ладно, решил парень. Надо сначала в Анкор приехать и Илику найти. А там видно будет.
После ужина ВадШ распрощался и вместе с Грегором покинул дом дочери и зятя. А они отправились в спальню и впервые за долгое время полночи проболтали, строя планы на будущее, обсуждая дочь и предстоящую жизнь в Лютеции, где рядом с замком Фантомов уже построен был замок для их семьи. Засыпая, Ульрика подумала, что давно надо было наплевать на деликатность и поговорить с мужем. Умолчание — не лучший способ для общения.
Илика переоделась после тренировки и принялась полировать кинжалы. Уходу за оружием она посвящала не меньше времени, чем упражнениям с ним. Чтение и воинские уроки отнимали у нее много времени, и на тоску о прошлом ни минутки не оставалось. А если вдруг выдавалась свободная пора — шла в аптеку, обучая местного целителя и помогая ему собирать травы для снадобий. Четверо воинов, когда-то нашедших ее в лесу, по-прежнему опекали девочку, как сестренку. И хотя с обретением статуса Илика стала своей для всех кланов триады бушидо, эти парни были ей дороже. Может, потому, что приняли ее еще безвестной, никому не нужной сиротой. А может, просто искренне привязалась к ним оставшаяся одинокой душа.
Когда Таурендил предложил Гасу обучать Илику воинскому мастерству, заметив в ней нешуточные таланты, глава бушидо сначала воспротивился. Не походила тогда Илика на воительницу — хрупкая, слабая, полные тоски глаза выдавали в ней полное страданий прошлое. Потом согласился — решил, что нагрузка поможет ей отвлечься, а усталость не даст возможности переживать о былом. Сама Илика поначалу безучастно отнеслась к предложению обучаться воинскому искусству. Но постепенно втянулась и полюбила тренировки. Она давно запретила себе думать о потерянном ребенке, о Вадиме, о Сенежском замке и Китеже, куда так и не доехала. Нет, Илика не жалела о том, что рассталась с Грантом в том лесу. Поехала бы с ним — вольно или невольно вспоминала бы о любимом. Грант вряд ли назначил бы ей такой безжалостный режим, при котором не то что тосковать — вздохнуть некогда. И это оказалось лучшим лекарством. Усталость помогала отвлечься, а жесткий распорядок — не думать о посторонних вещах.
Илика встала и подошла к высокому зеркалу в красивой резной раме. Вгляделась в себя — стройная, подтянутая фигура, коса заколота в аккуратный узел. Только в глазах нет больше прежней доверчивости и улыбки, которая освещала все вокруг. Теперь это были не лазурные озера, сверкающие солнечными лучами радости, а наполненные осенним небом зеркала с проблесками тоски. Илика так и не полюбила еженедельные клановые сходки, отказываясь от них под разными предлогами. Редко когда Фару удавалось вытащить ее на посиделки, но и придя, она не участвовала в разговорах и танцах, отсиживаясь в уголке. Парни не настаивали, видя, что бывшая лесная жительница не привыкла к большому обществу. В комнате, раскрашенной в красно-черные цвета с примесью болотно-зеленого, мало что напоминало о желто-черных оттенках Фантомов. Зато здесь можно было забыть об отчаянном желании хоть на минуточку увидеть Вадима, о заботе Лады, наивном восторге Целаны, братской опеке Грегора. О всем том, что почти полгода составляло ее жизнь. Что заменило ей лесное одиночество и тоску. О потерянном малыше, который так и не родился на радость ей и Вадиму. Разумом Илика понимала, что так лучше… но сердце отчаянно протестовало против такого развития событий.
И еще одно не давало ей покоя. Ее новая работа. Таурендил высоко оценил мастерство юной воительницы и на все важные заказы просил у Гаса именно ее. Илика хорошо помнила, как тяжело ей далась первая смерть — Вершителя душ. Ей было наплевать на опасность и трудность поручения. Но вид тяжело падающего с коня воина долго не давал покоя. После того задания она проспала почти двое суток. И, наверное, в тот момент что-то переломилось в душе. Прежняя Илика окончательно умерла в ней… а может, глубоко спряталась, напуганная новыми событиями. Даже щедрые дары богам не успокоили ее души. Светлорожденные мало беспокоились о такой ерунде, как угрызения совести. Убийства были их работой, к которой остроухие готовились с детства. И переживания человеческой девчонки эльфов нисколько не волновали. Выполняет поручения — и ладно.
Фар хорошо видел, что творится с его названой сестренкой, и старался помочь. Долгими вечерами он разговаривал с ней, рассказывал о воинской судьбе, о том, каким должен быть человек их круга. Постепенно тонко чувствующему метания Илики парню удалось ее немного успокоить и доказать, что ее вины в этом нет. Так сложилась судьба. Целительство было прекрасным способом хоть как-то уравновесить отнятые жизни, поэтому юная знахарка все свободное время посвящала лечению. Ей казалось: чем больше людей она спасет, тем легче окажутся на Высшем суде ее грехи. И порой думалось, что так и есть. Заполняя день до отказа, она ухитрялась отвлечься от тяжких мыслей. И временами чувствовала себя почти счастливой.