Тяжело возвращаться Максиму, не идут ноги, словно обуты в свинцовые башмаки. Что скажет он Синчуку, Чубарову? Сколько слёз прольёт Петя… Кто они, эти ворюги?
Максим застаёт Семёна во дворе.
Шофёр по давней привычке умывается колодезной водой. Не просто умывается — поливает из ковша плечи, грудь, спину. Стоит, гогочет от удовольствия.
— Ты что кислый, Максим? Не выспался?
— Малыша украли. Гнался, гнался — не мог догнать.
— Украли?!
— Только что. А кто, не знаю. Двое сидели в машине.
— Номер запомнил?
— Нет. Не сообразил.
— Ах прохвосты! Ах ворюги! — Семён трётся полотенцем. — Ну погоди, Бориска, рябой чёрт! Кончится моё терпение.
— Вы про кого? Знаете, кто украл?
— Знаю, не в первый раз. Не горюй, поймаем: дальше города не уедут. Говори толком, как получилось?
Приходится Максиму рассказывать всё сначала.
Семён слушает. Крякает. Переспрашивает. Клянёт какого-то Бориску.
Синчук с Петей просыпаются от шума. Узнав о пропаже, Петя сбегает с крыльца, проверяет стайку. Не хочет верить ни Максиму, ни дяде Семёну. Шутят они. Спрятали Малыша и смеются.
Тёмная пустота смотрит из старого коровника. Нет лосёнка ни в огороде, ни на улице. И опять хочется Пете заплакать, как в тот раз, когда гнался за сохатёнком по кочкам.
— Не горюй, Петушок, объявится пропажа. — Семён приглашает к столу. — Ну Бориска, ну разбойник! Учуял, сатана рябая!
— Вы про кого, дядя Семён? — спрашивает Петя.
— Про одного субчика.
— Про Трухина?
— И про него тоже.
— Думаешь, райпотребовский? — догадывается Синчук.
— Кто же ещё! Его машина у магазина стояла.
Ни Максиму, ни Пете не идёт кусок в горло. Сидят как на углях, мысленно гонятся за Бориской. Настигают, отбирают лосёнка. А Бориску забирает милиционер. Будет знать, как воровать чужих зверей…
— Зачем им сохатёнок, дядя Володя? — Петя не знает, кому «им». — Они убьют его?
— Не думаю. Наверно, сохатёнка украли на продажу. За каждого выращенного лосёнка государство платит сто рублей. Отвезут в охотничье хозяйство, запросто продадут. Ну, я готов! Поехали!
Уверенность Синчука ободряет братьев. Дядя Семён знает, где искать. Так что не всё пропало. Только б поскорей выехать.
Знакомых у Агеева — не сосчитать. Едва не каждый встречный поднимает руку. Кто просто приветствует, кто просит подвезти. Семён у всех спрашивает:
— Машину с лосёнком не видали?
— Нет, — отвечают. — А что?
— Да так, история одна… — И молчит, не хочет раскрывать секрета.
Ни одного села не пропускает Семён, останавливает шофёров, интересуется. Странно: никто не слыхал о сохатёнке, никто не видел, как проезжала машина.
— Глубоко нырнули. — Семён прибавляет газу. — Ну ничего, ничего, не на тех напали…
В одном селе шофёр сказал, что видел старую трёхтонку, на ней — то ли корову, то ли сохатого. Машина, похоже, потребсоюзовская.
— Бориска рябой! — уверяет Семён. — Домой покатил. Схватим на квартире тёпленького.
Семён — шофёр первоклассный, выжимает из «старушки» всё, что может. Ведёт, как по струнке. Сейчас важно не попасть на глаза автоинспектору. Тот разбираться не будет. Остановит, накажет за превышение скорости. Чего доброго, талон проколет. А это неприятность серьёзная.
— Кто такой Бориска? — спрашивает Петя.
— Рябой-то? Шофёр один, дружок бывший. Шаромыжником оказался, мастером купеческих дел. В городе купит, в селе продаст. Судили один раз, а всё неймётся. Опять покатил по старой дорожке.
— А если дома нет?
— Найдём! Взялись за дело — доведём до конца… Ну Бориска, ну сатана рябая!..
ПОГОНЯ
Второй раз приезжают в город Максим и Петя. Два года назад привозил их сюда отец. Ночевали в бывшем купеческом доме с неуклюжими балконами, с крылатыми ангелами. Помнят красивую площадь в жёлтых акациях, деревянную почту каланчой. Гостиницу — низкий домик из почерневших лиственниц. В те дни цвели тополя, по улицам летал тополиный пух, похожий на этот снег.
Машина проезжает вдоль площади, гостиницы, сворачивает на пустынную улицу. Направо от неё течёт мутная речка, рядом с ветхим мостиком гогочут белые гуси. Обижаются, что не могут пройти к воде — мешает прибрежный лёд.
Семён внезапно умолкает, сердито крутит баранку — настраивается на разговор с Бориской: «Ах ты пучеглазый! Тряхану я тебя по-нашему, по-шофёрски. Будешь помнить, воровская образина!..»
«ЗИЛ» подкатывает к старенькому дому, останавливается возле ворот. Семён выпрыгивает из кабины, толкает ногой калитку. За ним спешит Синчук с ребятами. Сейчас они увидят и Бориску и Малыша. Лосёнок их ждёт, наверное, соскучился, хочет есть.
— Эй, хозяин! — Семён стучит кулаком в ставень. — Выдь на минутку!
— Кто там? — хрипит недовольный голос. — Заходи в избу.
— Вылазь, Бориска, сатана рябая! — грозится Агеев. — Глаза бы не глядели на твоё воровское гнездо!
Выходит хозяин в белой майке с пятнами машинного масла. Голова не голова — копна рыжей соломы. Круглые щёки с пухлыми губами словно прострелены десятками дробинок.
— Чево шумишь? Хлебнул, никак? А это што за люди?
— Не твоё дело. Показывай лосёнка!
— Какого лосёнка? — дивится Бориска. — Никого у меня нет.
— Того, что из Сергачей увёз.
— Из Сергачей?! — дёргается рябой. — Откуда знаешь?
— От милиции, — находится Семён. — Кланялись тебе, велели зайти на пару слов.
— Шутишь? — трусит Бориска. — При чём тут милиция? Правда, вёз я сохатёнка, попросили подбросить. Так я их у геологов оставил.
Пока Семён допрашивает, Синчук обходит двор, заглядывает в пристройки. Никаких следов. «И самого лосёнка нет», — тревожится Володя. За пропажу Малыша он отвечает в первую очередь. А главное, ребят жалко.
— У каких геологов?
— У тех, что в Сухой пади.
— С кем ехал?
— Не знаю. Высокий такой, плечистый, всё волком смотрит… В лосиных штанах, в куртке, в ичигах. «Подвези, просит, на новое место переезжаю. А его геологам отдаю». Это он про лосёнка. «Они, говорит, его к работе приучат». Пятёрку дал за труды. «Выпей, сказал, за моё здоровье. И за его тоже». Это он опять про лосёнка. Ещё один был, с тараканьими усами, тот молчал, усы покручивал.
— Трухин! — вскрикивает Петя.
— Похоже, — соглашается Синчук.
— Ладно, поверим, если не врёшь. — Семён в раздумье останавливается перед братьями. — Что теперь делать, не соображу… Ехать в Сухую падь — на базу опоздаю. Опоздаю — значит, груз не получу. Не получу груз — верная нахлобучка от председателя. А то и выговор влепит. Строгий мужик. С другой стороны посмотреть — некрасиво: обещал найти сохатого — надо сделать.
— Поедемте, дядя Сеня! — Петя хватает шофёра за руку. — Пожалуйста! Трухин убьёт Малыша. Он такой, такой… хуже зверя!
Петя не выдерживает, слёзы катятся из глаз. Он всхлипывает чаще и чаще, растирает по щекам солёную влагу.
— Ну, это зря. — Семён качает головой. У него тоже начинает щипать в носу. — Мужчины — они, знаешь, не плачут.
— Езжай, Сеня, — предлагает Бориска. — Давай накладные, смотаюсь на базу на своей машине. Получу груз. Вернёшься — перетащим в твою.
— Голова! — Агеев достаёт накладные. — Действуй, друг! Не так ты плох, как я погляжу.
— Стараюсь. — Бориска прячет бумажки. — Бросил я канительные дела. Для улучшения самочувствия.
— Лезьте, ребятки, садись, Володя! — Семён заводит мотор. — Найдём субчиков, из-под земли выроем!
Выезжают не сразу: нужно заправиться бензином. Тут уж ничего не поделаешь. Бензоколонка на том конце города, в противоположной стороне. Возле неё — длинная очередь, машин пятнадцать. Ну всё, как назло.