Но она всё прочитала на моём лице чувство вины и боль разбитого сердца. Я уже не могла сдерживать свои эмоции, всё случилось слишком неожиданно и слишком быстро. Закинув ногу на ногу, мама повернулась ко мне, чтобы взглянуть в глаза.
Она и есть воплощение любви. Её лицо было спокойным и заботливым, а в уголках глаз морщинки. Жизнь не всегда была справедлива по отношению к ней. Она потеряла любовь всей своей жизни и должна была понять, как продержаться и как выжить без своей второй половины.
Я попыталась что-то сказать, но ничего не могло прорваться сквозь комок неприятных эмоций в горле. Я знала, что у меня не было никакого права плакать; я оттолкнула Рида, но не ожидала, что он так легко отпустит меня. И именно это больше всего разбивало сердце.
Как же я запуталась.
Я закатила глаза от своей невероятной женской логики. Я зла на него, потому что Рид сделал то, что я хотела, чтобы он сделал. Парень должен был прочитать мои мысли, но вместо этого сделал то, о чём я его просила.
Как же я виновата.
Мама дала мне время собрать с силами; она никогда не давила на меня. Убрав волосы с моего лица, женщина тепло улыбнулась мне.
— Мэдди, ты можешь довериться мне. Что произошло? Может быть, я смогу тебе помочь.
Её голос был заботливым и, как оказалось, это всё, что было так необходимо в тот момент. Слова просто начали вылетать из меня.
— Всё полетело к чёрту. И всё из-за меня, — она посмотрела на меня удивлённо и слегка улыбнулась.
— Я очень сильно сомневаюсь, что виновата ты, но давай я сама попробую найти виноватого? Давай, Мэдди, продолжай, — мама аккуратно сжала моё колено, пытаясь подбодрить.
Я собиралась сделать всё быстро и была готова столкнуться со всеми трудностями, которые тут же готовы были появиться.
— Я беременна, — вот. Я сказала это. Взгляд мамы даже не дрогнул. Она не закричала и не злилась. Просто потянулась и взяла меня руку.
Вторую руку мама притянула к своей груды и тут эмоции взяли над ней верх.
— Ты имеешь в виду, что я стану бабушкой? — на её глаза тут же навернулись слёзы счастья, и голос дрожал от радости.
Она счастлива?
— То есть ты не злишься? — мне казалось, что восемнадцатилетняя залетевшая девочка, которая не является вашей дочерью, но всё равно живёт с вами, должна вызывать злость и раздражение.
— Злюсь? Ты издеваешься? Как это вообще возможно, Мэдди? Мы говорим о ребёнке — о маленьком, крохотном и замечательном ребёночке. Это же самое радостное событие в жизни, — глаза мамы буквально светились от радости.
— Но я же так сильно напортачила. Я проучилась всего один семестр в колледже, и уже залетевшая восемнадцатилетняя девочка без работы, без страховки и без собственного жилья, — я еще хотела добавить «без Рида» в этот список, но у меня не было сил признать это в голос в тот момент. Я обняла себя в тщетной попытке успокоить. Когда мои пальцы в который раз дотронулись до живота, я улыбнулась. Но улыбка быстро стёрлась с моих губ, как только страх опять завладел мной — страх, что Рид никогда не увидит своего ребёнка, страх, что он больше никогда не примет меня.
— Хей, успокойся. Жизнь не всегда приносит приятные сюрпризы. И ты это знаешь. Я искренне уверенна, что у Рида есть чувство ответственности, — мама внимательно посмотрела на меня. Ладно, может, в её словах была хотя бы толика правды. Во всём этом была не только моя вина, но это я порвала с Ридом, только я, и даже не знала, как всё исправить. — Так, почему бы тебе не рассказать мне всё до конца, даже если я не смогу тебе помочь, по крайней мере, тебе станет легче.
Несмотря на свою усталость, я решила рассказать всё маме Мел. И, кроме того, вряд ли я сейчас бы уснула. Ведь Рид не будет меня обнимать сегодня.
— Мои таблетки не сработали должным образом. А мы не предохранялись первый месяц. Я думала, что таблеток будет достаточно, но, как оказалось, нет. Когда доктор Намара взяла анализ крови, чтобы удостовериться, что со мной всё в порядке, она узнала, что я беременна. Вот, собственно говоря, и всё, — это просто ошибка, но я отказывалась думать, что мой ребёнок — ошибка. Я чувствовала себя виноватой, но, на самом деле, была рада, что у меня родится малыш. Но я ещё была не готова рассказать об этом.
Она мне улыбнулась.
— Я не спрашиваю тебя о том, как ты забеременела. Существует не очень много способов, чтобы осуществить это, — упс, кажется, я покраснела. Моя мама умерла, когда мне было десять лет, поэтому у меня не было разговора об «этом» с ней, да и тетя Мэгги не затрагивала тему. Слегка странно было говорить об этом с мамой, краснеть, и при этом понимать, что беременна.