— Зови меня Алкой, — милостиво разрешила подруга, — меня так баба зовет. Что так смотришь? Баба — это бабушка. У нас так. А с ее подачи и родители. Ну и что? Я не возражаю.
Еще на входе она сама взяла Мишку за руку. Как младшего брата или абсолютно родного человека. И Мишкино сердце растаяло, а ему самому захотелось либо петь, либо громко-громко кричать. Они гуляли целый час, а потом он проводил Алку до троллейбусной остановки. Ждать пришлось недолго — через пять минут он старательно махал ей рукой, а она улыбалась ему, стоя у заднего окна.
Друзья
Мишка с трудом вспоминал, как в его жизни появились два Жэ — Женька и еще один Женька. Один большой и сильный, вернувшийся из армии в непонятное время, по его собственным словам, а второй — любитель приключений и девушек, успевший до поступления в институт целый год проработать на заводе.
Вначале познакомились два Жэ, быстро найдя общие интересы. Мишка появился позднее, когда его остановили недалеко от институтского городка несколько парней и попросили, именно так и не иначе, сдать в их пользу лишнюю мелочь. Лучше всю разом. Мишка дал только одну монету и ему тут же выдали сдачу — от удара он закинул голову назад и, теряя равновесие, начал заваливаться на землю. Когда он с трудом поднялся, обидевшие его подростки неслись вдоль по улице, а им вслед смотрел высокий и плечистый парень. Только через минуту он развернулся в сторону Мишки и удивленно произнес:
— А ты чего лежишь? Удара-то толком не было.
А у Мишки жутко гудело в голове. Он даже не успел поблагодарить своего спасителя. Впрочем, тот сам подошел на следующий день в институте.
— Ты живой? Видишь, какое дело. Я в армии подзабыл все, совсем малость. А многое и не знал. Поможешь?
Он широко улыбнулся. И Мишка закивал головой с усердием заводной игрушки. Через две недели кто-то впервые сказал «Жэ-эМ-Жэ». Сокращение подхватили. Сейчас эта аббревиатура имеет совершенно другой смысл, но извращение это или способ получить наслаждение решать вам самим. А в те годы это был символ или даже настоящий бренд дружбы. В котором одно Жэ означало Женьку, а второе для отличия обозначили Жекой.
Даже со стороны трио только странным образом вписывалось в существующие понятия дружеских отношений. И лишь институтский психолог подчеркивал, что два будущих мужчины взяли на воспитание большущего ребенка. А вот кто был в качестве ребенка — мнения расходились. И опять-таки, сам Мишка считал в качестве такового именно себя. Правда, очень странно, что его это не трогало, не обижало и где-то даже нравилось. Если бы не его Алка. А вот здесь и начинались проблемы.
В рамках человеческого отношения к красоте эта девушка не отличалась особыми показателями. Привлекательная фигурка и сопутствующая молодости свежесть — вот, пожалуй, и все основные положительные и значимые моменты в ее внешности. Недаром говорят, хочешь кого-то разлюбить или не полюбить — найти в этом человеке внешние недостатки. Но для Мишки Алка была одним единым достоинством. И его друзья из вежливости отказывались с ним спорить. Казалось, что он согласится только на одну возможную замену — пусть его девушка состоит и не из одного, но, по крайней мере, из одних только достоинств.
Сложно сказать, откуда началось неприятие со стороны двух Жэ одной Алки, причем не такой уж и большой по размеру, однозначно уступающему даже одному Жэ. То ли сработало отрицание попытки монопольного права использования мозгов Мишки, с одной из сторон, то ли несвоевременно выяснилось какое-то различие в полах. По крайне мере, даже Жека не смог добиться от этой девушки взаимности. Было только непонятно, а нужно ли это ему?
Жеке повезло и не повезло одновременно. Воспитанный интеллигентно-демократической теткой, искусствоведом, он с самой детской поры решал почти все сам. Пока тетка бегала по музеям и художественным галереям, огромная квартира, обставленная антиквариатом, находилась в полном распоряжении обычного школьника. Но Жека был достаточно хитер, чтобы не переступать ту самую черту, после которой могут не выдержать нервы даже у его равнодушной к любым эксцессам тетки. А если он и дарил знакомым мелочи, типа серебряной ложки, то никто на это не обращал никакого внимания. Тем более, что его галерейная тетка возвращалась из своих походов ближе к утру. Обнаружив, что пропала ложка или вилка, она анализировала ситуацию не отошедшей от ночных приключений головой и, практически всегда, делала очевидный для нее вывод: