— Не представляю, как бы справлялся без тебя.
Стараясь не морщиться во все еще сведенных судорогой мышцах, Логейн спустил ноги на пол. Встал, — жестом показав Кэти, что помощь не требуется.
Она кивнула. Молча. Ожидая, видимо, приказов.
— Святая мать позаботится об Одрике, — Логейн все же вспомнил фамилию деревенского детины. — Раненых тоже оставь тут. А ты — со мной. Навестим одно место.
Логейн не слишком надеялся застать Дани в «Селедке», да и вообще в городе. Все же он провалялся у преподобной матери битых два часа. Но на записку он все же рассчитывал. Хотя бы в три слова.
— Простите, милорд, не оставили. И когда будут, не сказали, — сокрушался трактирщик, с вожделением поглядывая на золотой в пальцах Логейна и со страхом — на меч в руках Кэти. — Я все передам, доложу, как только!..
— Не придут, — оборвал его Логейн, бросил монету на стойку и направился прочь из вонючей рыгаловки.
Хотелось потребовать ключ от ее комнаты, подняться, проверить — осталось ли что-то после нее? Быть может, записка? Быть может, она не хотела покидать Денерим, но Алистер и Ворон ее заставили. Она же могла оставить какой-то знак… Ничего она не оставила. Он знал это совершенно точно. И записки не будет. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Леди Мак-Тир. Проклятье.
Лишь выйдя на свежий воздух, Логейн подумал, что даже если Дани не вернется, даже если она лгала от первого до последнего слова — все равно он рад, что она жива. И что пришла. И он сделает все, чтобы она жила и дальше, пусть лжет, пусть делает что хочет. И обещанный подарок он ей подарит.
— Кэт, — позвал он и, когда стража чуть отстала, усмехнулся и принялся излагать свежепридуманный план по загону, травле и поимке особо опасного волка. План этот включал в себя ловлю на живца — живцом выступала таинственная антиванская принцесса, проникшая в его покои и выкраденная еще более таинственными антиванскими же злодеями.
— Но это же… — Кэт проглотила вертевшееся на языке «бред собачий» или что-то подобное. — Простите, милорд, но это больше похоже на орлейский роман, чем на правду.
— Само собой. — Логейн подмигнул ей. — Но подумай, разве кто-то ждет от нас с тобой, таких старых и серьезных, настоящего орлейского романа?
Кэт улыбнулась в ответ, и Логейн почти поверил, что у него все получится и Дани, клятая интриганка, вернется. И, быть может, он все же получит свою леди Мак-Тир.
18
Хоу заглотал приманку жадно и враз, как сом дохлятину. Две недели не показывался на глаза ни ему, ни Аноре, не устраивал встреч с баннами — ни тайных, ни явных. Искал антиванских шпионов.
Кэт тоже искала антиванских шпионов. Прочесала порт, обнюхала все подозрительные посудины и запертые склады. Прошерстила эльфинаж, собрала все слухи, выслушала все жалобы. Пропустила сквозь мелкое сито денеримское отрепье, пощупала за жабры наемников и головорезов
— городская стража две недели стояла на ушах и выловила контрабандистов, грабителей и мошенников больше, чем за последние два года.
Никаких шпионов, кроме собственных, Хоу не нашел, и Кэти не нашла. Зато Кэти принесла целый сундук жалоб, купчих, фальшивых деклараций и прочего компромата на Хоу. И это — не залезая в его поместье!
Из Хайевера вестей еще не было. Туда Логейн послал того седого ветерана, что охранял его покои в незабвенный вечер. До того ветеран отлично справился со сложным делом: нализался в Покусанном Дворянине и шепотом, в строжайшей тайне, поведал всему Денериму о неземной красоте той леди… о, какая леди! Нет, вот хоть режьте, не скажу, откуда приехала! Но такая грудь, о, какая изумительная смуглая грудь! У наших ферелде… что? Я сказал, иностранка?! Нет, Создатель подери, я этого не говорил! Но какая из нее будет леди Мак-Тир, говорят, эти… ну эти, да… они богаты, веселы, горячи и эта… нуда, милорд целую ночь ее того, ага. А потом в церковь, чтоб не передумала. Что? Сказал, в церковь?! Послышалось. И не крали никого! Просто ждут, да. Когда корабль с приданым… да проклятье же, что за мочу тут подают? Эй, трактиррр… хррр… пшел в тину, я секретов милорда не… хррр…
А через две недели сам Хоу явился в покои Логейна вечером, в неприемное время и с большим кувшином. Из кувшина пахло летом, вишней, медом и легкой горечью, а Хоу улыбался так, что сразу стало понятно — приготовил гадость.
Остановился на пороге, не закрывая дверь, и приподнял кувшин.
— Вот, охрана твоя меня пускать не хочет. А я нашел тут последний бочонок вишневой, из Хайевера. Не могу же я ее один пить. Посидим, как раньше, друг мой?