— На поражение, — пробормотала Дани в пол, в серый камень. — Ну и пусть. Зато не Драккон... и не Хоу.
Надежные и сильные руки разжались, и она шлепнулась на этот самый серый камень.
Логейн выругался, тихо и очень зло. Шумно выдохнул. Показалось, что сейчас снова перекинет через колено… но нет. Заскрипел кроватью. Снова что-то пробурчал про дерьмо и мелких дур.
Проклятье. Действительно, дура, подумала Дани. Ну какой демон ее сюда понес?..
Поднялась, поморщилась, — болело ушибленное колено, — и прохромала к единственному в комнате креслу. Забилась с ногами, обняла колени. Ткнулась в них подбородком.
Интересно, подумала, сколько еще до рассвета?.. Сколько еще — до того, как встревожится банда и кто-нибудь пойдет за ней?
Кровать снова заскрипела, и мутное серое пятно окна заслонил темный силуэт. Несколько мгновений он просто стоял рядом, словно не мог решить, что делать дальше. Странно для Логейна. Дани всегда казалось, что он всегда точно знает, чего хочет и как этого добиться.
— Замерзнешь же, — сказал он каким-то ломким, чужим голосом. — Иди в кровать.
Она не ответила, не пошевелилась. Зажмурилась.
— Хоу… — прошептал он. — Ты правда думаешь, что я могу отдать тебя этому… или в Драккон?
— Можешь, — вместо уверенного и спокойного голоса, подобающего леди, получился всхлип. — Для блага Ферелдена. Ты же все... для блага Ферелдена.
— Ну да. Все для блага, — повторил он почти неслышно. Вздохнул, выругался под нос и шагнул к ней, опустился рядом на колени, обнял. — Дурочка ты маленькая.
Дани всхлипнула еще раз. Вцепилась, прильнула.
— Я просто... просто испугалась, понимаешь? Прости. Давай ляжем, а то ты простудишься... я тебе, конечно, буду носить бульон, но лучше... лучше не болей, я и просто так буду... носить. Бульон.
— Бульон и гренки для раненого героя. — Он улыбнулся и поцеловал взъерошенную макушку. — Не надо меня бояться, Дани. Ты же знаешь, я никогда…
— Не буду. Больше не буду. — Дани потерлась о его плечо щекой. — Спать хочу. А до утра совсем мало осталось.
— Спи.
* 11 *
Логейн поднял ее, перенес на кровать и лег рядом, греть холодную лягушку. Она чуть повозилась, устраиваясь удобнее, закинула на него руку — и притихла, уснула.
Чуть подождав, Логейн осторожно вылез из постели. Надел сорочку. И выскользнул за дверь, аккуратно ее за собой прикрыв: не стоит будить Дани из-за всякой ерунды.
Оба стражника одновременно вздрогнули и вытянулись во фрунт. Радостные, словно их пирогами накормили и выдали по шлюхе. Правда, под его взглядом эта их радость быстро таяла: осознали, раскаялись.
— Вижу, вы не оглохли, — сказал он очень тихо и холодно.
— Никак нет, — откликнулись оба, так же тихо.
— Сукины дети. Вас тут зачем поставили?
— Так ведь… — начал младший: туповатый деревенский парень, верный как пес и с отличным ударом.
Второй, седой бывший разбойник со шрамом во всю щеку, шикнул на мелкого дурака.
Логейн усмехнулся.
— С такой охраной и Воронов не надо. Кто дежурил тут, пока я был у Аноры?
— Полушка, сэр, — отрапортовал седой.
— Бегом к Кэт, — велел Логейн младшему охраннику. — Пусть завтра разберется, какого рожна Полушка спит на посту. А мне принеси легкий доспех, размером как у Кэти. — Он посмотрел на младшего в упор, нахмурился. — Не трепаться. Доспех заверни в одеяло, что ли, чтобы никто не знал, что несешь. Завтрак на двоих тоже принеси, до рассвета, поставь у двери. Понял?
— Так точно, сэр.
— А утром оба — чистить нужники. Радетели, вашу мать.
Не дожидаясь ответа, Логейн отворил дверь и просочился обратно. На ходу сбросил сорочку, подкрался к собственной кровати и скользнул под одеяло. К теплой, мягкой и любимой дурочке.
* 12 *
Вставать не хотелось. Категорически.
Не хотелось даже просыпаться, вылезать из одеяла в холод и неизвестную пакость, которую непременно готовит новый день.
Дани недовольно заворочалась, пытаясь продлить сон. Безуспешно.
Пришлось все-таки открывать глаза. И признать, что неожиданность новый день преподнес все-таки хорошую. Оказывается, это очень и очень приятно — просыпаться рядом с любимым мужчиной. Особенно, если он уже не спит, а смотрит внимательно и крепко обнимает.