Лишь полностью одевшись и положив на кровать легкий доспех и клинки для Дани, он склонился над ней.
— Вот теперь пора вставать, леди Мак-Тир.
Она открыла сонные глаза, а ему стало любопытно: снова будет спорить и доказывать, что она все еще Кусланд? Или смирится с причудами старого солдата? Вот нравится ему называть ее леди Мак-Тир, и все тут. И не будет он ей рассказывать, что первая леди Мак-Тир ненавидела свою фамилию и вытребовала с него обещание никогда не называть ее так наедине. Он и не возражал — ему было все равно. И видел он ее по три раза в год.
Дани спорить не стала, улыбнулась, пробормотала:
— Как будет угодно моему лорду.
Выбралась из-под одеяла, поежилась. Посмотрела на доспех и оружие, потом на него — благодарно, потянулась к сорочке.
— Пойдем к моим друзьям?..
— Непременно. Пока одеваешься, расскажи хоть, что у тебя за друзья. И чем вы занимались целый год…
Он осекся. Очень хотелось спросить: и какого демона ты ждала целый год? Я с ума сошел в этом клятом Остагаре, думая, что ты мертва. Я и Серых возненавидел потому, что шакал Дункан видел, как Хоу убивал моих друзей, но не помог. Ни Брайсу. Ни Эли. Ни тебе.
Вместо этого он сказал:
— Про гномов уже слышал. Великолепная работа.
Она засопела. Очень довольно. Зачем-то потискала поддоспешник.
— Еще были маги. Там демоны знают что творилось, в Башне. И еще заключили союз с эльфийскими лучниками. А до этого, совсем до этого, прожили в Диких Землях целый месяц, пока не поправились после Ишаллы, спасибо старой Флемет... — Она нырнула в поддоспешник. Голос стал невнятным. — Я хотела тебе написать, ты знаешь? Все время хотела написать, даже начала, в Орзаммаре. И не написала. Спалила письмо. Потому что... думала, ты знаешь, что я Страж, что король тебе сказал, и — ты же меня видел в Остагаре. Мы тогда отправлялись в Дикие Земли, и... И тут — Вороны. С контрактом от твоего имени. Я все пыталась понять — за что. И не поняла. Вот и пришла... спросить.
Перевела дыхание. Села на кровать, принялась застегивать поножи — старательно глядя вниз.
— Я рад. Что пришла. — Он заставил себя улыбнуться, хотя больше всего ему хотелось выкопать Кайлана и Дункана, воскресить, а потом убить их собственноручно. Медленно убить. Очень медленно. — А там, в Остагаре… если бы я знал, что ты жива, все было бы иначе. Совсем иначе.
— Теперь — будет. — Дани подняла голову. Посмотрела на него вопросительно. — Будет же, да?
— Будет. Уже, — ответил он, подавая ей руку. Помог подняться, притянул к себе и сказал, глядя в прозрачные зеленые глаза. — Я люблю тебя, леди Мак-Тир.
— И я тебя люблю, мой лорд.
Поднялась на цыпочки, поцеловала в подбородок.
Отступила — надеть доспех, закрепить перевязи.
Закашлялась.
— Ну, и наш отряд... Алистера ты знаешь, Зеврана видел. А еще у нас есть Морриган, она дочь Флемет, Лель — бард, и Стэн. Он кунари.
— Кунари… — повторил Логейн, пытаясь понять: она шутит так? Или нет — так не шутят. Она действительно провела по всему Ферелдену двух шпионов, кунари и орлесианку. И дочь Флемет… ладно. Должно быть, Морриган сильная ведьма. — Расскажи об Алистере. Я видел его всего несколько раз, он… похож на Мерика. — Вспомнилось, с каким восторгом этот щенок вертелся вокруг Дункана, носил поноску и скулил, если с ним не играли. Бедная Анора. Ей придется его дрессировать. — Он нужен нам.
— Он... — Дани задумалась. Потерла лоб. — Он хороший человек. Добрый, благородный. Честный. Был наивный, а теперь... — смущенно улыбнулась. — Теперь повзрослел. Стал жестче. Быстро всему учится, и... он похож на отца. Правда. Он умеет заставлять себя любить, понимаешь?.. — Развела руками. — Вот такой он.
— Любить — это хорошо. Мерик умел. — Логейн кивнул, подумав про Анору: сможет ли она полюбить щенка? Быть может, ей будет легче, если полюбит. — А ты, Дани, кто он тебе?
— Мой принц, — ответила сразу, не раздумывая. Посмотрела прямо в глаза. — Будущий король. Будущий муж моей королевы.
Логейн невольно улыбнулся: она отвечала, как на уроке стратегии. Тот же тон, то же желание похвалы — которое никак нельзя показать.
— Я горжусь, Дани. — Он взял ее руку, склонился и поцеловал. — Еще немного, и мне придется учиться у тебя.
Она покраснела. Видно было — рада похвале. Счастлива.
— Я... Ты самый лучший учитель, — улыбнулась лукаво. — Мой любимый дядя Ло. Пойдем? Пока еще на тебя не обрушились очень важные дела.
Любимый и Ло — звучало хорошо. Замечательно звучало, как лето, солнце и вишня. Дядя — не так замечательно, но она же это не всерьез. Очень хотелось верить, что не всерьез.