— О, — Хоу даже вперед подался. — Полагаю, Натаниэль прибудет в самом скором времени. Нам нужны верные люди. И умелые воины.
Вздохнул, поболтал остатками наливки в кружке, допил залпом.
— Пожалуй, я пойду. Поздно.
— Береги себя, друг мой. — Логейн поднял кружку в салюте. — И постарайся, чтобы Натаниэль прибыл до Собрания. Мою девочку надо срочно чем-то порадовать.
Хоу аж расцвел, если можно применить к нему это слово. Распрощался и вышел.
Выглядело это все крайне подозрительно. Ладно, пришел проверить слухи и сказать гадость — все в порядке. Но что поверил в грубую ложь? Логейн не тешил себя иллюзиями и не мнил великим дипломатом. Возможно, он смог бы обмануть десятилетнего пажа, но не Хоу. Никак не Хоу. Даже если говорил чистую правду: Рендон Хоу нужен на Собрании живой, и Натаниэля надо увидеть до того, как приказать казнить Рендона, и Анору нужно порадовать — лучше бы тем, что сын Мерика в самом деле готов жениться и придать ее правлению должную законность.
Логейн улыбнулся: его девочка умна. Она прекрасно понимает, что Алистер — лучший супруг для нее. Много лучше, чем был Кайлан. Но улыбка сбежала, едва взгляд его упал на оставленный Хоу кувшин. Вишня, лето и предательство. Дани не написала, Дани пошла к Эамону. Сама говорила — не верит ему. Но отдала старому лису законного наследника трона.
Схватив кружку, Логейн залпом выхлебал горькую наливку. Хотелось напиться в хлам, как напивались с Мериком после победы, забыть обо всем, о той ночи, о своих надеждах. Сейчас Логейн жалел, что антиванская принцесса, на которую мечтает глянуть весь Денерим, — выдумка от первого до последнего слова.
* 19 *
Наливка не помогла. После третьей кружки Логейн был отвратительно трезв и отвратительно несчастен. Зато вспомнил безотказный рецепт Мерика от трезвости и несчастности. Рецепт был прост: бордель. Из всех денеримских заведений Мерик предпочитал Жемчужину. Вот туда Логейн и отправился, прихватив оставшийся кувшин наливки и десяток стражи.
Прогулка по Денериму, светлому и нарядному в кварталах знати, темному и вонючему — ближе к порту, не освежила и не принесла успокоения. А кувшин хайеверской наливки он отдал какому-то оборванцу, попросившему медяк на хлеб. Хлеба не было, медяка тоже, а наливка была слишком горькой. В самый раз для отрепья.
— Милорд?! — вытаращила глаза Санга. — Какая честь! Мои девочки скучали. Вам как всегда, милорд?
Логейн согласно буркнул и прошел за дальний столик, огороженный бархатным шнуром. Стойки со шнуром он отпихнул ногой, а два миниатюрных щита, с королевским гербом и гербом тейрна Гварен, взял в руки, повертел, сличил гербы — и отдал маман. Та, как обычно, ждала поблизости, когда высокие господа соизволят.
— И сколько стоит посидеть за столиком самого Мерика? — спросил он, когда подавальщица выставила на стол две бутылки гномьей водки, глиняную кружку и глубокую тарелку с зажаренной в сухарях капустой. Как всегда. Попробовал капусту: хрустит. — И та чернявая, которую Мерик заказывал в последний раз, тоже входит в особое меню?
Санга пожала плечами, мол, зачем спрашиваете, милорд, если все знаете сами.
— Для вас, милорд, как всегда — бесплатно.
Логейн кивнул, снова попробовал капусту. Хрустит, но не так. И Мерик не отпускает свои вечные шуточки о крестьянских привычках благородного тейрна. Без них — невкусно.
— Гренки и бульон, — пробормотал он под нос, отставив капусту. — Покажи девочек. Только никаких эльф.
Через минуту перед ним появился бульон в фарфоровой чашке и мисочка с острыми гренками. Захотелось смеяться, но не получилось. Он просто отвернулся, и бульон с гренками исчез. Зато появились шлюхи. Полтора десятка, всех мастей и возрастов. Взгляд остановился на рыжей. Худая, но с большой грудью, лет двадцати с лишним, усталая девица. Улыбается — как все они, одними губами. Ничего общего с Дани, кроме цвета волос.
Он небрежно кивнул на выбранную девицу. Остальные разбежались, а эта осталась, изобразила книксен и, повинуясь жесту, села за стол. Выпятила грудь, и так вываливающуюся из корсажа, нацепила на лицо «завлекательную» улыбку. Логейну стало мерзко: все это было в точности, как семь лет назад, только сейчас он был один, без светлой и задорной улыбки Мерика, без удивленной гримасы Брайса… Крючковатый нос и сальную ухмылку Хоу вспоминать не хотелось, хотя в тот день они были вчетвером. Редкий случай: Брайс Кусланд покинул жену, детей и поместье, чтобы в компании старых друзей отметить годовщину битвы при Дейне, и согласился пойти в бордель — а Логейн проспорил Мерику, и потому должен был не отсиживаться за столиком с водкой и Брайсом, а веселиться.