И ни одного приятного лица. Потому что даже лучший друг Натаниэль, замеченный мельком у одной из колонн, улыбался так же приторно, как и все остальные, и стрелял по сторонам масляными глазами.
Исключение составляла Анора — но нельзя же отвлекать невесту на ее собственной свадьбе!
Дани убедилась, что на нее никто не смотрит, и вышмыгнула из зала. Надо куда-то пойти, решила она, куда-то, где нет никого... А где сейчас нет никого, если гостей полон дворец? Если только в конюшне... а это мысль!
Она хихикнула в ладошку, подобрала подол нового, специально для королевской свадьбы сшитого, платья и побежала к выходу.
По дороге пришлось два раза спрятаться за углами (чтобы не заметили парочки, спешащие найти уединенные места раньше, чем их займут другие), а один раз — нырнуть под лестницу, зажать уши и плотно зажмуриться — чтобы не видеть короля, увлеченно тискающего за колонной какую-то служанку.
Можно было бы, конечно, и просто пройти мимо, но слушать их возню тоже было противно. Вот тебе и король, огорченно подумала Дани. Анора там одна, а он тут со служанками развлекается. Конечно, ее теперь уже величество корону любит больше, чем мужа, но все же обидно...
Прятаться, к счастью, пришлось недолго — Кайлан через несколько минут вышел из укрытия и неторопливо отправился в бальный зал, а служанка Дани не интересовала.
...Двор пришлось пересечь бегом — чтобы не замерзнуть, в Ферелдене холод по ночам стоял даже летом, а сейчас была весна.
В конюшне же было тепло от дыхания лошадей, полутемно и завлекательно, особенно по сравнению с духами и потом в зале, пахло сеном.
Дани нагребла себе внушительную охапку и уселась в нее, плюнув на то, что платье непременно помнется. Лошади всхрапывали и пофыркивали в денниках, переступали с ноги на ногу, и это убаюкивало.
Ровно до тех пор, пока у самой конюшни не раздался мужской смех, а потом в дверях не возник силуэт. Явно мужской. Высокий. И с такими широченными плечами, что непонятно, как он вообще в дверь прошел. Хотя... это ведь конюшня, двери на боевых жеребцов рассчитаны. А вот как с другими дверями, интересно? Хотя какая разница. Главное — что и сюда заявились, огорченно подумала Дани и тихонько проворчала несколько нехороших слов.
Дверь закрылась, и стало понятно, что мужчина, во-первых, один, во-вторых – сжимает в руке бутылку, а в третьих — это тейрн Логейн собственной персоной.
А в четвертых, направился он именно туда, где устроилась Дани. Услышал, как она ругается, что ли?..
Юная леди Кусланд затаила дыхание и постарался сделать вид, что ее здесь на самом деле нет.
*3*
Кони спали. Сопели, пофыркивали во сне, пахли теплом и конями. Сквозь узкие оконца пробивался серый лунный свет, почти неотличимый от темноты, так что пришлось искать свободный денник и ясли наощупь. Это было просто — откуда не сопело, там и свободно.
Ха, подумал Логейн, нащупывая край яслей и ворох мягкого сена, давненько я не спал на конюшне. А зря. Запах-то, запах! И никаких орлейцев, дери их сворой!..
На всякий случай он ощупал стожок, мало ли, какие вилы прячутся в сене. Тейрн Гварен, выбегающий из конюшни с вилами в заднице, да на королевскую свадьбу — это похлеще, чем подстреленный на утиной охоте Хоу.
Вил, лопат, спящих конюхов и прочих крыс в стожке не было. Кажется, не было… или?..
Логейн еще раз дотронулся до чего-то мягкого, тряпичного. Прислушался — но за конским сопением хрен поймешь, дышит оно или не дышит. Может, мешок какой?
Не мешок, оборвал сам себя, мешки не бывают такими… м…
— Благородные леди, — задумчиво сообщили ему, — в подобной ситуации обязаны завизжать и упасть в обморок. Или вызвать на поединок? Нет, это кажется, должны лорды... А я вот не умею в обморок. Но вы меня задушите так, дя... то есть, тейрн Логейн. У меня же шея тонкая.
Вот дерьмо, подумал Логейн. Почему-то ничего больше в голову не пришло. Зато руку он отдернул сразу, слишком было странно понимать, что вот это мягкое, теплое, с грудным нежным голосом — дочь лучшего друга. Ну да, ей уже семнадцать, или восемнадцать. Совсем взрослая. А прошлую партию в шахматы так и не закончили.