– Мэйби! – кричу.
Люк открывается, и в проеме появляется голова моей старшей сестры. Ее длинные волосы свисают вниз, что делает ее похожей на персонаж из фильма ужасов.
– Что?
– Э-э-э… – Я уже забыла, зачем к ней поднималась, потому что меня сбил с толку ее разговор с мамой. О, вспомнила: – Нам нужны продукты.
– Скажи об этом папе, – отвечает сестра.
– Но его нет дома.
Мэйби издает громкий стон, словно я самый доставучий человек во всей Вселенной, если, конечно, на Марсе не живут одни идиоты.
– Напиши ему.
Мэйби собирается закрыть люк, но я останавливаю ее вопросом:
– Ты говорила с мамой?
Ее лицо снова появляется в проеме люка.
– Ты подслушивала?
– Нет, я поднималась к тебе, чтобы сказать, что у нас нет еды. Единственное, что я слышала, было: «Пока, мама».
Мэйби смотрит на меня Взглядом Адвоката или скорее Мрачным Взглядом, но я – сама невинность.
– Поднимайся, – коротко произносит сестра и отходит от люка.
Я поднимаюсь по лестнице и забираюсь на чердак.
В комнате Мэйби пахнет, как в клетке у хомяка. Повсюду стоят пустые кружки, валяется грязная одежда, остатки еды, обертки, бумажки, книги и разные зарядные устройства. В общем, в комнате Мэйби полный бардак. Она садится на кровать, чуть не раздавив при этом коробку с донатами, посыпанными сахарной пудрой. Эту уже наполовину пустую коробку она передает мне. Я сажусь в кресло-мешок и начинаю поглощать донаты один за другим.
– Вот какая тема, – произносит сестра. – Мама приедет нас навестить. Но ни в коем случае не говори об этом папе! И Агнес тоже нельзя говорить, потому что она тут же ему это передаст.
МАМА ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ. Я от удивления втягиваю ртом воздух, в который попадает сахарная пудра, и начинаю кашлять. Откашлявшись, спрашиваю Мэйби:
– Когда она приезжает и на сколько?
Сестра глубоко вздыхает:
– Всего на несколько дней, приблизительно на свой день рождения, но пока еще точно не ясно. В нашей постоянно изменяющейся Вселенной не всегда получается все точно рассчитать…
Я считаю в уме дни, оставшиеся до маминого дня рождения.
– Получается, через три недели и один день?
Мэйби закатывает глаза.
– Она сказала: «Приблизительно в это время». Ты прямо настоящий адвокат. Вся в отца.
– Нет, это не так.
А даже если и так, что в этом плохого? Я просто хочу знать, когда приедет мама, чтобы понять, сколько осталось ждать и что надо будет сделать к ее приезду. Последний раз я видела маму, когда мне было десять лет. Поэтому я не собираюсь отрицать, что ужасно взволнована.
– И ты не должна проболтаться об этом ни папе, ни Агнес, – предупреждает меня Мэйби. – Если скажешь Агнес, то это все равно что сказать папе.
Я хмурю брови. Я уже скрывала кое-что от папы, но с того дня, когда мама забыла забрать Агнес из школы, мне не хочется ничего скрывать от своей младшей сестры. Агнес – единственный человек, кому я могу доверить свои секреты. И она умеет держать язык за зубами. Я считаю, что Агнес надо сообщить о приезде мамы.
– Хорошо, но почему нельзя сказать об этом папе? Когда она приедет, он не сможет ее не заметить.
– Когда она купит авиабилет, то сама скажет папе. Но если возникнут накладки и мама не сможет приехать, то она не хочет, чтобы он использовал этот аргумент против нее. Ты же помнишь, что она не смогла приехать на День благодарения. И папа часто об этом вспоминает.
Мэйби берет в руки телефон и проверяет сообщения. Видно, что у нее прекрасное настроение. Ей нравится быть старшим ребенком и маминой любимицей. Если на следующий месяц она сдаст экзамен и получит водительские права, к ней на хромой козе не подъедешь.
– Ты ей позвонила или она позвонила тебе? – интересуюсь я.
Мэйби продолжает смотреть на экран своего мобильного. Потом начинает рассеянно накручивать на палец прядь волос.
– Почему ты спрашиваешь? Ты ревнуешь из-за того, что мы с мамой говорили?
Да.
– Нет.
Мэйби поднимает голову, и одна ее бровь ползет вверх.
– И чего ты тогда спрашиваешь? – говорит она, снова опуская глаза к экрану.
Потому что, если мама позвонила поговорить только с Мэйби, мне было бы обидно. Но если Мэйби сама дозвонилась до мамы, значит, и я могу ей позвонить.
С Мэйби совершенно невозможно договориться, поэтому я решаю немного ее встряхнуть. Я встаю и сдуваю с коленок облако песочной пудры.
– Пойду напишу папе, – говорю я.
Ага, Мэйби повелась!
– Нет! Ты чего?! Я же тебе только что сказала, что папе нельзя об этом говорить! Ты меня не поняла?
– Я напишу ему, что надо купить еды. Боже!
Я спускаюсь по лестнице и иду в свою комнату.