Также говорят: то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Вроде бы после пережитого она должна была закалиться как сталь и уж точно не реагировать так на нелепицу, что написали о ней в газете. Но, нет. Перед глазами вставали строки прочитанного на нескольких сайтах новостей и комментарии пользователей. Как люди могут быть такими жестокими? Они ведь даже не знают её, и уж тем более всей правды.
Было еще кое-что, причинявшее Энди острую боль и вызывающее слезы. Это сообщения, что она получила во всех соцсетях от своих одногруппников и других студентов MIT. А так же личные сообщения, пришедшие на почту и на телефон, который сейчас отключенным лежал на кровати.
Самое безобидное слово, которое было во всех этих сообщениях, это «шлюха». И каждое гневное сообщение ощущалось физической болью, будто её закидали камнями на площади, как было в древности.
Буквально вчера ей писали теплые сообщения с поддержкой, а теперь поливают помоями, втаптывают в грязь её имя, и за что? За то, что она встречается с профессором университета, в котором учится?! Она не какая-то преступница! Она не совершила ничего противозаконного или ужасного, как тот же Фокс, нет! Она не сделала никому ничего плохого, за что они так ненавидят её?
Мэй, Стив, Диего и даже Сьюзан звонили ей несколько раз, но она не брала трубку. В итоге она выключила телефон, потому что видеть эти сообщения больше не было сил. Она чувствовала себя так, будто её разорвали на тысячи мелких кусочков.
— Ну что, стоит ли Гейл таких страданий? — шепнул мерзкий голос.
Девушка вздрогнула и обернулась по сторонам, разыскивая источник звука, но в палате никого, кроме нее, не было; Патрик сидел снаружи и караулил её от репортёров, которые приехали сюда, чтобы взять у неё интервью. Да и Энди была рада побыть одной. Наедине со своим унижением.
«Может мне почудилось?» — подумала она, чувствуя, как кожа покрылась стаей мурашек. Она ведь отчетливо слышала голос, будто говоривший был совсем рядом.
Внезапно раздался стук в дверь, отчего девушка непроизвольно дёрнулась от испуга. Её нервы совсем расстроились. Не успела она ответить, как дверь открылась и на пороге показался Эрик.
— Энди, — Он быстро прошел внутрь, откидывая свой портфель в сторону вместе с пальто. Мгновение, и она ощутила прикосновение потрескавшихся холодных губ на своей щеке и прикрыла глаза, сглатывая ком в горле.
— Мне так жаль, что это произошло, — пробормотал он, садясь на корточки напротив неё и беря её за руку. — Прости меня, пожалуйста.
— Ты ни в чем не виноват, — прохрипела она, а затем тут же замолчала, не узнав собственный голос.
— Я должен был уберечь тебя от всего этого, — грустно сказал он, погладив тыльную сторону ладони большим пальцем.
«Но не уберёг» — произнес тот же голос, что она слышала до этого. И вот тут Андреа по-настоящему испугалась. Она посмотрела по сторонам, а затем на Эрика, что с беспокойством разглядывал её лицо.
— Ты не слышал? — осторожно спросила она, замечая как он слегка нахмурился.
— Что?
— Неважно. Мне показалось, — она сжала его ладонь.
4 ноября, 08.30 p.m, Вашингтон, Округ Колумбия.
Голова болела так, будто по ней проехал Восточный экспресс в обе стороны пути. Лилиан устало потерла висок, в надежде, что это как-то облегчит боль, но нет.
«Наверное, нужно сделать перерыв», — подумала сенатор и, сняв очки для чтения, облокотилась на спинку офисного кресла, прикрывая глаза.
С самого утра она пытается разгрести тонну дерьма, что оставил ей Фокс после своей смерти.
Рано утром, когда она собиралась в Конгресс, ей позвонил Питер Клайн и тут же рассказал о том, что произошло.
Абсурдная история в какой-то жалкой газетенке побудила цепную реакцию. Отменив все свои дела, Лилиан закрылась в своем домашнем кабинете и, найдя свой ежедневник с номерами телефонов, принялась звонить всем, кто мог помочь ей уладить этот скандал. Всем знакомым знакомых, кто мог знать владельцев Бостонских газет и их главных редакторов. Она не верила в электронную почту, да и дело было слишком щекотливым, чтобы просто прислать письмо, которое могли проигнорировать. Но не звонок от сенатора США.
Она уже имела разговор с Рафаэлем Реифом, президентом MIT, с которым была знакома лично, и попросила его замять историю сына и его девушки. Ох, и долго же его пришлось уговаривать, но, в итоге, он пообещал, что ни Эрик ни Андреа не покинут стен университета, правда, девушку лишат стипендии на обучение, да и вернуться она сможет лишь через год, пока всё утрясётся и студенты подзабудут этот скандал.