Она ничего не ответила на это.
— Ты замерзла, — вымолвил Патрик, дотронувшись невероятно горячей ладонью до её щеки, не скрываемую воротником. — Пойдем в другое место, где ты можешь согреться.
36
15 ноября, 2:00 p.m, Реабилитационный центр, Бостон
Припарковав свою ауди, Гейл направился в здание центра, неся в руке пакет с индийской едой на вынос.
Сегодня был его день рождения и хотелось отпраздновать его с Энди, но он не имел возможности сводить её в какое-нибудь приличное место из-за её состояния — а точнее, из-за её нежелания посещать какие-либо людные места. И он решил принести еду в центр и отметить его скромно вдвоем.
Позавчера они опять крупно поссорились из-за идеи выйти куда-нибудь отпраздновать. Энди была категорически не готова выходить в люди после того скандала, который утих так же внезапно, как и появился, и Эрик был уверен, что мать приложила к этому руку.
Он пытался заверить её, что ей нечего бояться и все уже тысячу раз всё забыли. Тем более, что он хотел отвести её в место, где персонал заботится об уединенности клиентов, но она и слышать ничего не хотела. И Эрик, хоть и дал себе обещание сдерживаться, вышел из себя. Потому что речь шла о его дне рождении и ему хотелось провести его с любимой в шикарном ресторане с бокалом дорогого вина. Хотелось развеяться и немного отвлечься от больничной рутины и частых ссор, на что девушка обозвала его эгоистом.
— Не тебя твои знакомые и даже люди, которых ты не знаешь, обзывают прошмандовкой и профессорской подстилкой, что зарабатывает оценки своей … — крикнула она в сердцах.
Эрик был в ужасе, он впервые услышал, что она получила оскорбления и продолжала их получать от студентов MIT. Вот для кого точно скандал не улегся.
— Тебе не понять, — продолжала она, — Ты мужчина. Какое самое обидное слово может быть для мужчины? Кобель? Любитель молоденьких цыпочек? Это нам, женщинам, придумали много выражений. Это наша репутация и действия всегда на счету. Это мы, в итоге, расплачиваемся.
Ему не нашлось что ответить. Энди была права, кому как не ему знать о подобном? Этому учит вся многовековая история, и несмотря на то, что современные нравы отличаются от нравов прошлого века, несмотря на всю толерантность и открытость, человечество так и осталось довольно примитивным в своих суждениях.
Поэтому сейчас он приехал к ней в центр, привезя индийскую еду, как воспоминание о том ужине у него дома. Даже те самые подсвечники привез с собой.
Он шел по коридору в сторону её комнаты. Эрик не хотел признаваться себе в этом, но в душе он надеялся, что сегодня они не поругаются и Энди встретит его в хорошем настроении. Ведь завтра вечером он должен будет забрать её домой на её первый уикенд. Доктор, курирующий её, сказал, что она уже вполне может проводить выходные дома, при условии, что у него есть всё необходимое для этого оборудование.
Он так долго ждал этого: наконец остаться с ней наедине подальше от больничной затхлости. Спать в одной кровати. Вновь почувствовать рядом её тело.
Открыв дверь и сделав шаг за порог комнаты, на него обрушился радостный возглас: «СЮРПРИЗ!» отчего Эрик от неожиданности дернулся. В комнате были все друзья Энди, включая отца и её саму, что сидела в центре комнаты в инвалидном кресле. Она улыбнулась ему искренней улыбкой и всё внутри мужчины засияло. Вдруг раздались хлопки и на него со всех сторон посыпались конфетти.
— С днем рождения, профессор Фрилинг! — выкрикнул парень, которого вроде бы звали Стивом, протягивая ему руку.
— Спасибо большое, — он искренне улыбнулся, отряхиваясь от разноцветных мелких кружочков, — но я больше не ваш профессор, так что можете называть меня Гейлом или Эриком.
— С днем рождения, сын! — Патрик заключил его в крепкие мужские объятья, отчего ему стало неуютно.
Наконец, он добрался до Энди, которая не сводила с него блестящих глаз.
— С днем рождения, Эрик, — тихо произнесла она. При этом её голос слегка задрожал.
Он опустился на одно колено и накрыл её щеку своей ладонью.
— Спасибо за это, — также тихо произнес он.
— Я просто думала о том, что ты сказал мне позавчера.
— Шшш… — Он накрыл её губы подушечками пальцев. — Не будем об этом. Ты была права. Я эгоист.
— Нет. — Она убрала его руку со своего рта и взяла руки в свои. Аппарат Иллизарова ей сняли вчера и теперь она, наконец, могла использовать обе руки, хотя впереди ждала физиотерапия.
— Ты не эгоист. Прости, что расстроила тебя. Я… я… — она начала заикаться, а в уголках глаз уже выступили слезинки.