Лилиан чувствовала себя ужасно от того факта, что ей приходится узнавать новости таким способом. Она потребовала от Клайна убрать прослушку с телефона девушки, и вот уже час как сидела и собиралась с силами, чтобы позвонить сыну самой.
За долгую политическую карьеру ей приходилось не раз общаться с убитыми горем людьми и всегда она находила что сказать. Но не теперь. Те люди были чужие, пусть и её соотечественники, которым она служит в качестве сенатора, но все равно чужие. Теперь же горе коснулось её родного сына и впервые в жизни она не знала, что сказать, даже как начать разговор, ведь они не общались после того, что произошло здесь неделю назад.
«Начну буднично», — подумала сенатор. — «Расскажу ему о том, что ей удалось выяснить о Фоксе».
Женщина залпом осушила остатки джина в стакане и подняла трубку, набирая нужный номер. Слушая гудки, она думала, что ни в коем случае нельзя дать ему понять, что она уже все знает.
На том конце провода послышался голос Эрика, Лилиан уже открыла рот, чтобы поприветствовать его, как вдруг до нее дошел смысл слов: «…. к сожалению я не могу ответить. Оставьте ваше сообщение после звукового сигнала и я перезвоню.»
Ей еще не доводилось оставлять ему сообщения. Он всегда перезванивал, когда видел её личный или рабочий номер у себя в пропущенных. Сенатор решила, что и в этот раз поступит точно так же, чтобы не вызывать подозрений, и положила трубку.
Зная своего сына, она была уверена, что он всё еще зол на неё за тот разговор. И Лилиан не знала точно, успела ли девушка рассказать ему о их встрече и её предложении. За этот долгий день, сенатор успела тысячу раз убедить себя и так же тысячу раз разубедить. Теперь же, приезд Патрика и тот факт, что Эрик не ответил на телефонный звонок, только подогревали её подозрения.
Да уж, будет тяжело выбраться из этой бури без последствий.
Женщина встала со своего места и подошла к винному комоду за новой порцией джина.
Тем временем, Эрик лежал в своей постели, уставившись в потолок и считал до ста. Его глаза застелила красная пелена гнева. Он еле сдержался, чтобы не ответить на телефонный звонок матери.
Счет не помогал, ему хотелось что-нибудь разрушить. Но в соседней комнате спал отец, поэтому он стал со всей силы бить кулаком по матрацу, чтобы хоть как-то выпустить раздирающую его боль и гнев бессилия. Он даже не понял, что снова плачет, пока не почувствовал горячие слезы на своих висках. Мужчина подавил всхлип и уткнулся в подушку, глубоко вздыхая. Наволочка еще хранила запах любимой, это успокоило его и через некоторое время он снова заснул.
8
26 октября, 10:00 a.m, деканат, MIT.
Больше недели Мартин Фокс пребывал в отличном расположении духа. Все складывалось как нельзя лучше: мамаша Фрилинга сдержала слово и отправила к нему нескольких специалистов, которые уже начали набор его предвыборной команды.
Всю последнюю неделю его практически не было на своём месте. Он лично хотел участвовать в процессе подборки кадров в свою команду. Теперь же, Фокс решил заняться накопившимися делами Университета, ведь он все еще занимал пост декана, но сначала он хотел переговорить с Эриком лично.
— Энтони, соедините меня, пожалуйста, с профессором Фрилингом, — произнес мужчина по внутренней связи.
Фокс заглянул в свою электронную почту и стал просматривать все письма, которые он счел не такими важными во время своего отсутствия. Всеми неотложными делами он занимался на месте, ведь он получал письма так же и на мобильный.
Через минуту раздался звонок внутренней связи. Мартин, не отводя взгляда от экрана компьютера, щелкнул по кнопке.
— Да, Энтони? Фрилинг на связи?
— Боюсь, что нет, господин декан, — неуверенно произнес тот, будто он лично был виноват в том, что профессор не ответил. — Профессора нет на месте.
— Ну что ж, не страшно. Вы же оставили сообщение его секретарю?
— Да, господин декан. Только вот…
— Только вот, что? — Его начинало это раздражать.
— Его секретарша сказала мне, что профессор уже четвертый день не появлялся в Университете, но она пришлет ему электронное сообщение с тем, что вы искали его.
— Сколько дней Фрилинга не было в Университете? — Мартин вскинул свои белые брови и всем корпусом повернулся к телефону.
— Т-Три дня, господин декан.
— Почему я ничего об этом не знаю?
Вопрос был риторическим, но Энтони, как всегда, принял его на свой счет.
— Я не знаю, господин декан.
Фокс закатил глаза.