«Гравитация? Да даже чёрная дыра не оказала бы такого эффекта…» — промелькнуло в мыслях мужчины, когда он выскочил на улицу и нырнул в прохладный салон личного антиграва, который оторвался от земли даже раньше, чем закрылись двери.
На глаза коммодора попалась скомпонованная Системой подробная схема галактики с наглядно отрисованными на нём «пятнами». Да-да, во множественном числе, ибо первое пятно, «ядро», являло собой «мёртвую зону» с наиболее ярко выраженным эффектом. Но эффект этот не обрубило на весьма условной границе, вовсе нет: просто дальше он становился всё слабее и слабее, но всё равно простирался на десять-пятнадцать тысяч световых лет. Чем ближе к эпицентру — тем хуже всё обстояло, но рамки этого «хуже» ещё только предстояло определить, так как наличествующие данные были, по большей части, теоретическими, и Хирако не совсем понимал, откуда они взялись. Ведь Каюррианская Автономия находилась не так уж и далеко от «ядра» аномалии, и связь должна была навернуться намертво вместе с возможностью совершать прыжки. Суть-то одна и та же — и там, и там подпространство используется…
Так или иначе, но к практическим данным уже можно было отнести ряд зафиксированных и очень, очень неприятных фактов.
Во-первых, все корабли, находившиеся в момент инцидента в подпространстве, бесследно исчезли. Резкие изменения, привёдшие маршруты в негодность или навредившие им, невозможно было скомпенсировать, находясь в прыжке. В лучшем случае пропавшие корабли должны были «вывалиться» в космической пустоте, с возможностью совершить слепой прыжок к ближайшей обжитой системе. А в худшем просто разбились об нечто массивное, что могло подхватить сбившийся с курса корабль и притянуть его к себе. И плевать коммодор хотел на линкор, которого теперь было не дождаться. Парни, его и Галла, могли бесславно погибнуть просто потому, что им не повезло оказаться в подпространстве в один-единственный момент времени…
Во-вторых, подпространственные маршруты во втором радиусе теперь требовали проведения дополнительных расчётов, прежде чем по ним можно будет перемещаться так же быстро и безопасно, как раньше. Масштаб проблемы предстояло проверить на практике, но сообщение от Про не обнадёживало: по самым оптимистичным прикидкам путь в соседнюю систему теперь мог занять десять-двенадцать стандартных суток, и это только в том случае, если катаклизм, — иначе и не назвать, — не превратил подпространственные прыжки в этой области в смертельно опасную авантюру.
Слишком уж близко к Каюрри находился эпицентр, и от условной границы первого пятна их систему отделяла жалкая тысяча световых лет. С другой стороны, о какой бы то ни было угрозе теперь можно было забыть надолго: первое пятно развернулось так, что Альянс мог добраться до Каюрри только по широчайшей дуге через сотни систем Империи и Федерации, окольными путями через неосвоенные системы, или напрямик, что теперь было суть одинаково, если не хуже.
И хоть Автономия лишилась многих партнёров, — те же Звёздные Королевства отчасти покрыло пятно, — восстановление транспортного сообщения с Пространством Федерации было задачей вполне реальной и выполнимой в срок до года в том случае, если «с той стороны» будут задействованы соответствующие ресурсы. А они будут задействованы, так как гегемон был деньгами и торговлей намертво повязан со многими Звёздными Королевствами, которые своими силами будут выбираться «в люди» не одно десятилетие.
У них ведь не было Про, который уже давно озаботился разработкой оптимальных алгоритмов совершения слепых прыжков и дальнейшей стабилизации проложенных маршрутов, а гегемон помочь не мог: ни связи, ни транспортного сообщения не осталось, а отправлять корабли и специалистов вслепую никто не станет. В лучшем случае весь процесс, с учётом расстояний, растянется на годы, ибо бюрократическая машина гегемона и так не особо поворотлива, а уж в нынешних обстоятельствах и подавно.
Антиграв остановился, и Хирако выбрался наружу, широкими шагами направившись ко входу в здание. И вместе с ним туда же спешили десятки и сотни разумных, так или иначе задействованных в управленческом аппарате государства размером в одну обитаемую планету и четыре орбитальных станции различного назначения. И все эти работники как один были насквозь пропитаны беспокойством, страхом и даже ни с чем несравнимым ужасом: у многих там, в «пятне», оставалась родня, друзья и знакомые. Все те, чья судьба теперь была надолго, если не навсегда скрыта за завесой неизвестности.