Я бросаю конверт на кухонный стол, как перчатку. Чем всегда бывает тягостен конец, так это устрашающей необходимостью начинать сначала.
– Господи, помоги мне! – восклицаю я, закрывая лицо руками, и позволяю себе расплакаться.
– Мамочка! – кричит Вера, вбегая в кухню. – Оказывается, есть книжка обо мне! – Она увивается вокруг меня, пока я нарезаю морковку к обеду. – Мы можем ее прочесть? Можем?
Я смотрю на нее с удивлением, потому что она давно не была такой оживленной. От рисперидона ее поначалу клонило в сон. Только в последнее время организм вроде бы справился с побочными эффектами.
– Не знаю. А где ты слышала про эту книгу?
– От моей хранительницы, – отвечает она, и я ощущаю знакомое кручение в животе.
Вера подтаскивает табурет к доске, на которой мы фломастерами пишем разные заметки, и сосредоточенно царапает: «Мяерве».
– Так зовут парня, который ее написал. Ну пожалуйста!
Я смотрю на разделочную доску с морковью, нарезанной соломкой. И на покрасневшую от паприки куриную тушку, готовую отправиться в духовку. До городской библиотеки десять минут езды.
– Ладно. Иди бери свою карточку.
Вера так радуется, что меня начинает мучить совесть, ведь я собираюсь воспользоваться этой ситуацией, чтобы продемонстрировать дочке, в какие игры играет с ней ее сознание. Поскольку писателя Мяерве, скорее всего, не существует, она, возможно, поймет, что и хранительницы тоже нет.
Как и следовало ожидать, такой фамилии не оказалось ни в компьютерном, ни в обычном – пыльном бумажном – каталоге библиотеки.
– Ну не знаю, Вера, – говорю я, – по-моему, мы зря приехали.
– В школе библиотекарша говорит, что у нас маленький город, поэтому иногда приходится заказывать книги в других библиотеках. Для этого нужно заполнить специальную бумажку. Давай спросим.
Лучше подыграть ей, думаю я и веду ее за руку к сотруднице детского отдела.
– Здравствуйте. Мы ищем книгу некоего Мяерве.
– Это книга для детей?
– Про меня, – кивает Вера.
Библиотекарша улыбается:
– В каталогах вы, наверное, уже посмотрели. Не припомню, чтобы я слышала о таком авторе… – Она задумчиво постукивает пальцем по подбородку. – А сколько тебе лет?
– Через десять с половиной месяцев будет восемь.
Библиотекарша нагибается к Вере:
– Откуда ты взяла эту фамилию?
Вера быстро переводит взгляд на меня:
– Мне ее написали.
– Ага… – Библиотекарша берет со стола листочек бумаги. – В свое время я преподавала в первом классе. Дети такого возраста иногда читают задом наперед. Это нормально. – Она переписывает буквы в обратном порядке. – Ну вот. Другое дело.
Вера, прищурившись, читает:
– «Евреям»? А что это такое?
– Думаю, ты ищешь вот эту книгу, – подмигивает ей библиотекарша, доставая с полки Библию и открывая Послание к Евреям.
Вера начинает перелистывать страницы и, дойдя до одиннадцатой главы, тут же распознает буквы собственного имени.
– Нашла! – радуется она. – Это про меня!
Я опускаю глаза и вижу сорок стихов о том, что достигается благодаря вере. Дочка, спотыкаясь, начинает читать:
– «Вера же есть осу… осуще…»
– Осуществление.
– «…осуществление о-жи-да-е-мо-го, – продолжает она, – и у-ве-рен-ность в не-ви-ди-мом».
Слушая ее, я закрываю глаза и пытаюсь найти хоть какое-нибудь объяснение происходящему. Может, этот текст просто попался Вере на глаза и она обратила внимание на свое имя, затесавшееся среди непонятных слов? Но где? У нас дома Библии нет.
Я всегда завидовала глубоко верующим людям, которые, когда случается беда, молятся и знают, что все будет хорошо. Как бы ненаучно это ни было, иногда очень хочется переложить свои обязанности и свою боль на чьи-то сильные плечи. Если бы вы спросили меня месяц назад, верю ли я в Бога, я бы сказала «да». Если бы вы спросили, хочу ли я, чтобы в Бога верила моя дочь, я бы тоже сказала «да».
Я просто не хотела ее этому учить.
– Скажи своему Богу… – шепчу я ей, – скажи, что я верю.
Насколько я помню, до всех этих событий Вера спрашивала меня о Боге только один раз. Ей было пять лет, и она декламировала мне клятву верности флагу, которую только что выучила в школе:
– Обязуюсь хранить верность флагу Соединенных Штатов Америки и Республике, которую он олицетворяет, единой перед Богом… А кто такой Бог?
Растерявшись, я попыталась сформулировать универсальный ответ, чтобы не касаться религиозных различий. То есть не трогать Иисуса. К тому же нужно было подобрать слова, понятные ребенку.