— А теперь, дамы и господа, самая главная часть. Прошу, обратите внимание на щит, который расположен прямо над вами! — зрители задирают головы к нему. Я с волнением смотрю на изображение еще восемнадцатилетнего Катона. Играет гимна Дистрикта-2. Полотно начинает прокручиваться вниз, скрывая Катона и медленно показывая меня. Под моей фотографией появляется надпись «Мирта Дагер. Ею гордится Дистрикт-2». Я едва сдерживаю слезы радости.
— Да не терпи ты, тут все рыдали крокодильими слезами, даже я! — кричит Магнус.
Изображение вновь сменяется: один за одним появляются все наши победители: и живые и мертвые. Когда проявляется моя фотография, я стираю ладонью подступающие слезы. Но собравшимся, кажется, это нравится. Они вновь и вновь скандируют мое имя. Когда я более менее успокоилась, перед нами появляются фотографы. Магнус кричит, чтобы мы приняли пафосно-грозный вид.
После фотосессии на трибуне остаемся мы с Катоном. Нас тоже фотографируют как ментора с воспитанником. Я замечаю, что на груди Катона висит медаль, на которой написан номер моих Игр и моя фамилия. На сегодняшний момент, всего у четырех человек есть такие медали: у Магнуса Стерлинг Шара — четыре штуки по количеству победителей, Брута и Энобарии по две и вот одна у Катона. После фотографий с ментором идет личная фотосессия с оружием, которым был нанесен последний удар на Играх. Мне вручают позолоченную копию моей карты-лезвия. Я встаю на фоне знамени Капитолия. Разместив карту между пальцев прижимаю руку к груди и смотрю прямо в объективы.
Ведущий заканчивает программу, все камеры отключаются. Буквально сразу ко мне подбегает первый победитель Магнуса Берглинд Джонсдотир — огромный как бык, больше Брута, — и с легкостью поднимает меня, устроив на плече. Я смеюсь и машу толпе, которую теснят миротворцы.
— Мирта, далеко не уходи, — говорит Энобария. — Нам еще нужно в Академию заехать. Только толпа рассосется.
Берглинд ставит меня обратно и треплет по волосам. Не успеваю я прийти в себя, как Катон хватает меня за руку и уводит во Дворец правосудия. Наш уход деликатно остается незамеченным. Катон быстро проверяет комнаты и, обнаружив пустующую, заталкивает меня внутрь. Едва дверь закрывается, как мы бросаемся друг другу в объятия.
— Я не хочу на эту вечернюю церемонию, — шепчу я Катону в губы, когда мы разрываем поцелуй.
— Будь моя воля я бы записался туда добровольцем. Ты не представляешь, сколько желающих быть с тобой.
— Мне все равно, я не хочу туда, — продолжаю гнуть свою линию. Я нервно тереблю пуговицы на его мундире. — Я же могу отказаться? — Катон грустно улыбается.
— Я не хотел говорить тебе раньше, чтобы не портить праздник, — начинает он. — Мирта, я должен вернуться в Капитолий.
Сердце делает кульбит, а в голове становится пусто.
— Что? Зачем? Тебя арестовали?
— Нет-нет, просто… Я же был не только ментором, но и спонсором, а им полагается особая награда.
— А, ну да, деньги, — говорю я, немного расслабившись. — Ты их заберешь и вернешься, да?
Катон молчит. В комнате будто стало на несколько градусов холодней.
— Деньги само собой, но мне предложили переехать в Капитолий. Навсегда.
— Предложили или приказали?
— Все вместе. Я не могу отказаться.
Я отступаю от него на несколько шагов.
— Значит, ты вернешься туда? Ну что ж… Вполне неплохое продвижение по карьерной лестнице. Думаю, капитолийки будут вне себя от радости. И когда ты уезжаешь?
— Прямо сейчас. Мирта….
— Что ж, скатертью дорога, — я вылетаю из комнаты, игнорирую попытка Катона меня остановить. Возвращаюсь как можно быстрей на улицу. Чем больше людей меня будут видеть, тем проще мне будет держать себя в руках.
Буквально сразу меня ловит Энобария и ведет за собой к машине. Я следую за ней, как во сне. Вся радость, которая меня захлестнула, испарилась. Машина едет медленно из-за людей, который так и норовят броситься под колеса, чтобы увидеть меня. Мне же все это неинтересно. Я смотрю на спинку водительского сидения и пытаюсь посчитать количество пупырышек на обивке.
— Когда приедем, пойдем сначала в приют, потом в Академию. Тебе надо будет поставить свою роспись на портретах. Кстати, тебя ждет кое-какой сюрприз… Дагер, ты слушаешь?
— Нет конечно, ты не видишь? — раздражительно говорит Брут, сидящий на переднем пассажирском сиденье. — Катон тебе уже сообщил об отъезде, так? — Мое молчание говорит за себя. — Вот ублюдок.
— Ты из-за него такая? — продолжает допытываться Энобария.
— Голдинг, перестань задавать тупые вопросы, сделай милость, — Брут поворачивается ко мне и поднимаем мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть на себя. — Мирта, это твой праздник, считай, твой новый День рождения. Ты еще успеешь погоревать за свою жизнь. Он того не стоит.
Энобария, которая только сейчас начинает что-то понимать, зажмуривает глаза и откидывается на сиденье. Я отвожу взгляд от Брута и упираюсь невидящим взглядом в окно. Спустя полчаса мы добираемся до Академии.
Когда оказываемся возле прохода, ведущего на территорию, Брут пытается меня взбодрить, но от его слов мне становится только хуже. Меня буквально выталкивают вперед. Я выхожу на усыпанную гравием дорожку. С обеих сторон меня встречают радостные детские крики. Волей неволей, я улыбаюсь и машу им. Дети со стороны приюта, одетые в черную форму, тянут ко мне руки сквозь решетчатый забор. Энобария кивает мне и я подхожу ближе, стараясь никого не пропустить.
В приюте меня встречает директор и весь персонал. Когда меня подводят к доске почета, я не могу сдержать смешок. На выпускной фотографии я выгляжу как маленький злобный дьявол. Под вспышки фотокамеры и ставлю свою подпись. Такая же процедура происходит и в Академии. Я стараюсь не обращать внимание на фотографию Катона, которая висит рядом с моей. На стене почета значатся все наши победители кроме самого первого: тогда Академии еще не существовало.
— А вот и сюрприз, — говорит Энобария. Я оборачиваюсь и от шока роняю ручку.
— Увы, первой мне не удалось тебя поздравить, но будь уверена — крик моей радости слышал весь Панем.
— Дея! — я бросаюсь подруге на шею.
— Наконец-то свиделись, Дагер.
Я шоке рассматриваю девушку. За десять лет, что мы не виделись, она очень сильно изменилась. Если раньше мы были одной комплекции, то сейчас Дея кажется намного меня сильней. Она стала выше меня, руки у нее мощные, как у шахтера, а на безымянного пальце блестит золотое обручальное кольцо.
— Ты когда успела замуж выйти?
— Ну так я же обычный шахтер, времени у меня вагон, — весело отвечает Дея. — Пойдем посидим где-нибудь? Я тебе все расскажу.
Мы вместе покидаем Академию. Город будет гулять всю ночь. Повсюду слышно пение, грохочет музыка. Дея предлагает мне посетить бар, что находится в стороне от центра. Я соглашаюсь и следую за ней. Внутри оказывается немного народу. Пока Дея делает заказ я раздаю всем гостям автографы. Когда приносят пиво, Дея начинает рассказ.
После провального отбора в Академию Дею отправили учиться на шахтера. Обучение было сложным и в возрасте четырнадцати лет уже отправили в недра горы Авентин. Первые месяца она работала в горах, не выходя на свежий воздух. Испытание было тем еще.
— В какой-то момент, я думала, что задохнусь там. Но быстро привыкла. В общем работа скучная, но полезная. Вон какие ручищи.
— Тебе не идет, — говорю я.