Я опускаюсь, возясь, поскольку пихаю простые карандаши обратно в коробку. - Обратного пути нет.
- Знаю.
Гейл подбирает горсть карандашей и, стуча ими по полу, выравнивает их.
- Какова бы не была причина, заставившая Пита сказать такое, он неправ.
Глупые карандаши не хотят засовываться в коробку, и от расстройства я ломаю несколько из них.
- Я знаю. Дай. Ты ломаешь их.
Он забирает у меня коробку и снова наполняет ее быстрыми, стремительными движениями.
- Он не знает, что они сделали с Двенадцатым. Если бы он смог увидеть, что от него осталось..." - начинаю я.
- Китнисс, я не спорю. Если бы я мог нажать на кнопку и так убить всех, кто работает на Капитолий, я бы сделал это
Без колебаний.
Он опускает последний карандаш в коробку и закрывает крышку. - Вопрос в том, что собираешься делать ты?
Оказывается вопрос, снедающий меня изнутри, всегда имел один возможный ответ. Но понадобилась
уловка Пита, чтобы я поняла это.
Что я собираюсь делать?
Я делаю глубокий вдох. Мои руки взлетают вверх, как будто вспоминая черно- белые крылья моего платья, данного мне Цинной. Покой настигает меня.
- Я собираюсь стать Сойкой-пересмешницей.
.
3
Глаза Лютика, отражали слабое свечение безопасного светильника за дверью, так как он лежал в изгибе рук Прим, ушедшей, отгородившись от всего, в работу с самого вечера, да так и уснувшей .Она близко прижалась к матери.
Спящие, они выглядели в точности так же, как в утро жатвы, когда меня отобрали на мои первые Голодные Игры. У меня есть собственная кровать, потому что я отдыхаю и потому что никто не сможет спать со мной из-за моих кошмаров и метаний во сне. Проворочавшись несколько часов, я, наконец-то, признала, что это будет бессонная ночь. Под внимательным взглядом Лютика, я на цыпочках прошла по холодному полу к комоду.
В среднем ящике была моя казенная одежда. Все носили серые брюки и рубашки, рубашку заправляли на талии. Под одеждой у меня были некоторые вещи, которые я забрала с арены. Моя брошка с сойкой-пересмешницей. Подарок Пита, золотой медальон с фотографиями мамы, Прим и Гейла внутри. Серебряный парашют с втулкой для нарезания деревьев и жемчужина, которую Пит дал мне за несколько часов до того, как я разрушила силовое поле.
Дистрикт 13 конфисковал мой тюбик с кожной мазью для использования в больнице и мои лук и стрелы, потому что только охрана имеет разрешение на оружие. Они в полной сохранности в оружейной.
Я чувствую, как мои пальцы смыкаются на парашюте и скользят внутрь, смыкаясь на жемчужине.
Я сажусь на кровать, поджав под себя ноги, и снова и снова касаюсь гладкой радужной поверхностью жемчужины о мои губы. По некоторым причинам меня это успокаивает. Прохладный поцелуй от самого дарителя.
- Китнисс? - прошептала Прим. Она проснулась и глядела на меня сквозь тьму. - Что случилось?
- Ничего. Просто плохой сон. Иди спать.
Это получается автоматически. Держать Прим и мою мать в неведении о некоторых вещах ради
их защиты. Осторожно, чтобы не разбудить мать, Прим встает с постели, берет Лютика, и садится рядом со
мной.
Она касается своей рукой моей руки, которая все еще сжимает жемчужину.
- Ты холодная.
Беря запасное одеяло перед кроватью, она обертывает им нас троих, окутывая меня своим теплом, а также жаром шерсти Лютика.
- Ты могла бы сказать мне, знаешь ли. Я умею хранить секреты. Даже от мамы.
Она действительно изменилась за это время. Маленькая девочка, с блузкой,торчащей сзади как утиный хвостик, та,кому
необходима была помощь, чтобы достать тарелки, и та кто умоляла сходить посмотреть на глазированные торты в окне пекарни.
Время и горе заставило ее подрасти слишком быстро, как мне кажется, превратится в молодую женщину, которая сшивает кровоточащие раны и знает, что наша мама может слышать слишком много.
- Завтра утром я собираюсь согласиться стать Сойкой-пересмешницей, - говорю я ей.
- Потому что ты хочешь или потому что тебя вынуждают? - спрашивает она.
Я легко рассмеялась.
- Думаю, и то, и другое. Нет, я хочу. Я должна, если это поможет мятежникам победить Сноу.
Я сжимаю жемчужину в своем кулаке ещё сильнее.
- Это просто... Пит.
Я боюсь, что, если мы выиграем, мятежники казнят его, как предателя.
Прим думает над этим.
- Китнисс, я не думаю,что ты понимаешь, насколько важна для дела. Важные люди обычно всегда получают то, что хотят. Если ты хочешь не дать повстанцам казнить Пита, то ты можешь это сделать. Думаю, я важна. Они многим пожертвовали, чтобы спасти меня. Они даже отпустили меня в Двенадцатый.