В наушниках я услышала голос Гейла, велящий мне возвращаться. Однако рюкзак с Игр напомнил мне об еще одной вещи. Зацепив ремешок сумки на спинке стула, я бросилась по ступеням к своей спальне. Внутри чулана находилась отцовская охотничья куртка. До Подавления, я принесла ее сюда из старого дома, полагая, что ее присутствие успокоит мою мать и сестру когда я умру.
Слава небесам, она не превратилась в пепел.
Мягкая кожа действует успокаивающе, и на минуту я забылась приятными воспоминаниями о часах проведенных завернувшись в нее. Затем по непонятным причинам мои ладони начали потеть. Странное ощущение подкралось к моему затылку. Я развернулась оглядывая комнату, но та была пуста. Странно.Все на своих местах. Никакой звук не тревожит меня. Тогда что это?
Мой нос дергается. Этот запах. Приторный и искусственный. Пятно белого выглядывает из вазы с сухими цветами в моем шкафу. Я подхожу к нему осторожными шагами. Там , полность скрытая своими кузинами, свежая белая роза. Прекрасна. Вплоть до последней колючки и шелковых лепестков.
Когда я начинаю закрывать рот от зловония, я отступаю и выкидываю ее. Как долго она находилось здесь? День? Час?Мятежники проверяли безопасности деревни победителей, прежде чем отпустить меня сюда. Все проверялось на взрывчатые вещества, ловушки и что-то необычное. Но возможно роза не показалась им чем-то значащим.
Только мне.
Внизу, я скинула рюкзак с Игр со стула, заставляя его покатиться по полу, пока я не вспоминаю, что он не пуст. На поляне, я отчаянно сигнализирую судну на воздушной подушке, в то время как Баттеркуп побеждает. Я тыкаю его с локтем, но это только приводит его в бешенство. Судно на воздушной подушке появляется, и лестница опускается. Я ступаю на нее, и ток замораживает меня, пока я не оказываюсь на борту.
Гейл помогает мне слезть с трапа.
- Ты в порядке?
- Да, - говорю я вытирая пот с лица рукавом.
Он оставил мне розу! Я хочу кричать, но я уверена, что это не та информация, которую я должна разделить с каким-то наблюдателем вроде Плутарха. Прежде всего, потому что это будет выглядеть так, будто я сумасшедшая. Как будто я вообразила то, что может являться вполне возможным, или я слишком остро реагирую... Они оплатят мою поездку назад в вызванную препаратом сказочную страну, в которой я так стараюсь
найти спасение. Никто полностью не поймет, что это не только цветок, даже не только цветок от президента Сноу, но и обещание мести - потому что никто больше не сидел рядом с ним, когда он угрожал мне перед Туром Победителей.
Помещенная на мой комод, эта белоснежная роза личное сообщение мне. Она говорит о незаконченных делах. Шепчет, я могу найти тебя. Я могу добраться до тебя. И возможно, я наблюдаю за тобой прямо сейчас.
2
Есть ли в Капитолии бомбардировщики, способные быстро напасть на нас с неба? В то время, как мы пролетаем над Дистриктом 12, я с тревогой оглядываюсь в поисках признаков атаки, но нас никто не преследует . Через несколько минут, услышав как Плутарх и летчик обменялись фразами, подтверждающими, что воздушное пространство чисто, я понемногу начинаю расслабляться.
Гейл кивает в ответ на доносящиеся из мешка вопли.
- Теперь я знаю, зачем ты туда возвращалась.
- Даже и не надеялась увидеть его живым и здоровым.
Я бросила мешок на сидение, и эта мелкая животина начала низко рычать.
- Оох, заткнись, - обратилась я к мешку и опустилась в мягкое сиденье рядом с ним.
Гейл сидит рядом со мной.
- Там очень плохо?
- Хуже не бывает, - отвечаю я.
Смотрю в его глаза и вижу отражение собственного горя. Наши руки находят друг друга и мы держимся за ту часть Двенадцатого, которую Президенту Сноу так и не удалось уничтожить. Мы сидим в тишине до самого конца поездки в Тринадцатый, которая занимает всего лишь 45 минут. Простое недельное путешествие пешком. Бонни и Твил, беженцы из Дистрикта 8, которых я встретила в лесу прошлой зимой, после всего были не так уж и далеко до точки назначения.
Хотя видимо все-таки они не дошли. Когда я спрашивала о них в Тринадцатом, никто не понимал о ком я говорю. Мне кажется, что они умерли в лесу.
С воздуха, Тринадцатый выглядит примерно так же "жизнерадостно", как и Двенадцатый. Обломки не наполнены пеплом, как показывает это Капитолий по телевизору, но никакой жизни на земле нет.