Но в голове навязчиво зашептал голосок: «А что если забыть магию? Не возвращаться, не искать… всё равно она никому там не нужна. Лучше сохранить Берти». А дальше? Клои прекрасно понимала, что ушла не только из-за болезни, прошла и любовь, точнее, влюблённость. Сдаться и остаться – простое решение, а разодрать чувства Берти в клочья – жестокое.
– Ты не получал от меня письмо? – голос изменился до неузнаваемости, казался хриплым и тихим. Клои прокашлялась. – Я хотела его оставить, но, – молчание затянулось на полминуты, Берти не отпускал и не прерывал. – Я не понимаю, что заставило меня так поступить. Эгоизм, наверное. Меня не украли, я не потерялась, со мной не случилось ничего страшного, вернее, случилось, но это неважно. Я сама ушла от тебя, мне не хватило смелости сказать прямо, а письмо до тебя не дошло.
Берти хмурился, но продолжал сковывать руками.
– Прости, что так вышло. Я не знала, что меня ищут, преспокойно жила, не задумываясь о прошлом, – Клои говорила почти шёпотом. Мужчина крепче сжимал свою любовь, будто она в состоянии исчезнуть. – Берти, послушай меня, пожалуйста. Я не вернусь к тебе.
Тишина, сонная хозяйка забегаловки стучала кружками. Клои с ужасом осознавала ошибку, Берти почти четыре месяца искал её по всей стране и не только, волновался, забросил дела. Он сделал это ради любви и расплатился за глупость девушки собственным временем, счастьем, деньгами, возможно, работой. Виновницу сильнее одолевала идея компенсировать всё: возвратиться в лондонскую квартиру, притвориться влюблённой. Только старого не вернуть, надо быть честной и вырываться, прежде всего, из объятий.
На плечо девушки упала слеза, вызывая ещё большее оцепенение. Берти едва уловимо шептал: «Нет, ты не можешь. Я люблю тебя», – а хватка становилась крепче. Сердце сжималось от слов и потихоньку сдавалось, поддакивая бросить мечты о Междумирье и вернуться. Клои чувствовала себя палачом, сквозь дрожь вновь и вновь повторяя о разрыве отношений. И внезапно на ум пришло отворотное зелье, сейчас бы оно пригодилось. Прозрение будто окотило холодной водой, что если чувства Нила к ней такие же: он не любит, но не хочет делать больно, поэтому мягко избавляет от любви.
Лью Клои Норд притронулась к рукам мужчины и разорвала объятья. Длинная чёлка прикрывала глаза девушки, хотя она продолжала отворачиваться. Девушка решительно поднялась с места, так и не посмотрев на жертву и боясь занести топор для последнего удара.
– Прощай, – пробормотала Клои и выбежала из заведения, появился страх, что Берти догонит и наполнит сердце к сомнениям. А она уже всё решила, это были заключительные слова Лью, с этого момента есть только Клои и магический мир со всеми проблемами.
Утро выходного дня в деревушке походило на конец света, пустынные кварталы и тишина. Петляя по незнакомым улицам, Клои казалось, что этого недостаточно. И стоит остановиться, Берти снова её найдёт. Очнуться от переживаний удалось перед полем, здесь нельзя скрыться за домами, и она позвала подругу, которая унесёт туда, где он точно не сможет отыскать.
На лице Психо читалась непривычная растерянность, развесёлая личность не скакала как сумасшедшая и не лезла обниматься. Она молча протянула ладонь и перенесла в Междумирье.
Несколько дней Клои почти не выходила из комнаты, плохо питалась и ограничивалась парой слов для общения с Магией или Элис. Если кто-то пытался заговорить о Ниле, она резко прерывала беседу и шла в другую комнату. Но больше всего она злилась не на парня, а на себя. Клои сидела в кровати и грызла ногти, придумывая, что может сотворить Берти после такого удара. Слова подруги о том, что бывший возлюбленный жив и здоров, усиливали нервозность. Элис пришлось переносить Клои, только увидев собственными глазами, что с ним всё в порядке, да выглядел он печально, но не более, она стала возвращаться к мечтам. Сон практически восстановился, девушке больше не требовалось, зарываясь в подушки, повторять скороговорку: «Морфей, забери меня, пожалуйста», – так Клои всегда говорила в детстве, когда надо было спать, так как жить тяжко.
Когда в магазине «Магия Элис» появился Стефано, на лице Клои не осталось и следа от переживаний, израненное сердце ещё ныло, но внешне она не отличалась от обычного человека.