3.1
6 сентября 2158 г., база Полярная, Саракш, утро
Когда я выглянула из люка, то сразу же с интересом стала озираться вокруг, впервые увидя это чудо – “вогнутую” поверхность Саракша и его “твёрдое” небо. Рефракция здесь, действительно, была ужасная.
По рифлёным плитам от купола диспетчерской меня кто-то шёл встречать. Подошедший человек в меховой дохе, унтах и какой-то странной фуражке отдал мне честь с непроницаемым выражением на лице, но смеющимися глазами.
– Здравствуйте, меня зовут Вадим. Можно просто Дима, – отрекомендовался он и сверкнул белозубой улыбкой. – С приездом. И добро пожаловать на Саракш, – он с интересом меня рассматривал.
– Спасибо, – я вежливо улыбнулась в ответ, оперлась на его предупредительно протянутую руку и спрыгнула вниз, представилась. Поверхность плиты подо мной едва ощутимо спружинила, это была третья чужая планета, на которой я побывала.
Тут оказалось, что у них на Саракше просто невозможно как холодно. Показалось, прямо сверху налетел пронизывающий ветер, по обшивке корабля застучала снежная крупа, которая не успевала скатываться, а сразу таяла и испарялась. Захотелось залезть обратно, задраить люк и включить обогреватель на полную мощность.
Вадим мгновенно сбросил свою доху и накинул мне на плечи. Доха была невесомая, хоть и смотрелась очень внушительно, а на самом Вадиме была неизвестная мне, но очень красивая тёмно-синяя форма с якорями, эполетами и шнурами. Впрочем, застёгнута она была небрежно. Прогрессоры, подумала я. И вспомнила – Островная Империя.
* * *
– Где сейчас Экселенц? – спросила я, как только мы оказались в диспетчерской базы.
– На материке, – непонятно ответил Вадим. – Чаю хотите?
– Очень. Мне необходимо срочно с ним связаться.
– Сливки, сахар?
– Сливки, сахар. Вы меня слышите?
– Сколько ложечек?
Вряд ли он, конечно, издевался – просто глушь, рутина, неспешный уклад жизни… Прогрессор, опять же.
– Я боюсь, – очень спокойно начала я, – вы, Дима, меня не совсем правильно понимаете…
– Ну, извините, пожалуйста, умирающего со скуки капитан-инженера, – Вадим поставил передо мной дымящийся чай в подстаканнике в виде стилизованной субмарины. – Мы тут готовы лезть на стены и выть на луну – жалко, что её здесь нет.
– Её здесь есть, – возразила я ледяным тоном, потому что сама видела несколько минут назад.
– Неправильное построение фразы, – моментально заметил Вадим. – Неверно употреблён падеж подлежащего. Я имел в виду – здесь никогда не видно луны. У вас действительно срочное дело? – он перестал паясничать и теперь внимательно смотрел на меня с выражениями смущения и смирения на лице.
– Категория “экстра-молния”.
Вадим умело, с переливом присвистнул и изобразил крайнее изумление и одновременно понимание. Вот уж за что я не люблю прогрессоров… По крайней мере, когда они так вот тренируются. Когда-нибудь нам, таким всем прямым, простым и открытым это здорово аукнется… Если мы вдруг свернём прогрессорскую деятельность, и все они вернуться на Землю.
– Понимаете, в чём дело, – Вадим опустился в своё кресло перед мониторами, – у нас с Экселенцем односторонняя связь. Он звонит или возвращается, когда ему заблагорассудится. Мы ожидаем, что он выйдет на связь сегодня вечером.
Ещё лучше, подумала я.
– А найти его можно?
Наверное, это был очень глупый вопрос…
* * *
Меня уже давно начало укачивать. Третий час мы шли по какому-то подводному каньону, и океанологи всё время старательно фиксировали какие-то данные на своих приборах. Кажется, они составляли карту рельефа дна и стен каньона и замеряли напряженность магнитного поля. Океан был не тропический и поэтому не блистал не красками, ни разнообразием жизни. Можно было подумать, что я на подводной экскурсии по Северной Атлантике. И вообще я успела пожалеть, что перед выходом с базы позавтракала вместе с только что возвратившимися гляциологами. Так что сейчас мне было не совсем хорошо, но, с другой стороны, упасть в голодный обморок было бы ещё хуже, ведь последний раз я нормально ела только вчера утром на Земле.
– Теперь будем всплывать, – сказал Иван Кондратьев и отключил свои приборы. Мельтешение разноцветных огоньков на пультах прекратилось, а за бортом вспыхнул яркий, бледно-голубоватый прожектор.
Иван был начальником партии океанологов, и мы с ним сидели в глубоких удобных креслах на верхнем уровне наблюдательской рубки субмарины. Рубка размещалась на носу подводной лодки, и верхняя её часть была закрыта сплошным спектролитовым колпаком, так что со всех сторон нас окружала вода, а позади возвышалась неясным контуром капитанская рубка.