Как ни странно, Отказника это не испугало. Сморщился он только, как от кисло-горького, но продолжал стоять на своем. Никуда, мол, не пойду — и точка…
А тут и дверной люк открылся: Митрич собственной персоной пожаловал.
Я думал, он будет нас на работу звать, а он сказал подчеркнуто официальным тоном:
— Заключенный Краснов, к начальнику!
Когда я вошел, Кэп сидел за столом, что-то писал и на меня — ноль внимания.
Я вежливо покашлял, но он продолжал писать, будто не замечая меня. Даже сесть мне на этот раз не предложил.
Такое начало не предвещало ничего хорошего, и опасения мои не замедлили оправдаться.
Наконец Кэп хмуро спросил, не глядя на меня:
— Ну и как успехи?
— Работаем помаленьку, — бодренько доложил я. — Изучаем клиента…
— Изучаем, говоришь? — зловеще усмехнулся Кэп. — Слышал я, как ты его изучаешь!
Он нажал какую-то кнопку на пульте, и из невидимого динамика раздался мой бешеный голос: «Ур-рою, сс-сука! Ты у меня до обеда не доживешь! Я тебя голыми руками задавлю!»…
— Я тебе что говорил? — спросил Кэп, остановив запись. — Пинками этого субчика из камеры на работу выбрасывать, да? Неужели ты такой болван, Пицца, что сам не соображаешь? Ты пойми, чучело: мне показуха не нужна! Даже если бы он испугался твоего ора и пошел в цех, то потом, когда ты отправился бы на Землю, он снова бы начихал на меня и наши производственные задания! Не-ет, дружок, ты уж будь добр, сделай так, чтобы он осознал, что работать жизненно-необходимо. Что только работа сделает его свободным. Ну, и так далее…
— Извините, Кэп, — покаялся я. — Промашка вышла. Не сдержался. Вывел он меня своим упрямством… Больше не повторится.
— Надеюсь, — процедил Кэп сквозь зубы. Поиграл желваками на скулах и успокоился. Настолько, что опять взялся за свою игру в английских лордов.
— У вас уже есть какие-то идеи, Эдуард Валерьевич? — осведомился он.
Я пожал плечами и ответил в тон своему собеседнику:
— Видите ли, Александр Иванович, идеи не рождаются на пустом месте. Для идей нужна информация. Как можно больше информации…
— Может быть, я смогу помочь вам в этом?
В течение последующих десяти минут я выяснил, что перед отправкой на КоТ Кулицкий проходил стандартное медицинское обследование, согласно которому он был и физически, и умственно здоров.
— А шрам на черепе у него откуда? — спросил я.
— Оттуда же, откуда бывают шрамы после аппендицита, — усмехнулся Кэп. — Считай, что к делу это не относится.
— А на наркотики его проверяли? — поинтересовался я.
Кэп поднял брови.
— На наркотики? Разумеется. Никаких следов употребления. По-твоему, Кулицкий похож на наркомана?
— В том-то и дело, что похож, — сказал я. — Такое впечатление, что он постоянно пребывает под кайфом.
— Нет-нет, — решительно замахал руками Кэп. — Это исключено! В КоТе нет никакой «дури», да и откуда ей тут взяться? Все грузы, прибывающие с Земли, проверяются мной лично. Среди медикаментов, которые числятся за доктором Прагером, нет никаких препаратов, которые могли бы быть отнесены к категории наркотических средств, да и учет у нас строгий.
«Да уж, — подумал я, — знаю я ваш строгий учет. Он вовсе не мешает Аспирину надираться до поросячьего визга почти каждый день».
Но спорить не стал.
В конце концов, я бы знал, если бы в КоТе действительно водилась наркота. Какой-никакой, а я — все-таки «авторитет». Но тут, похоже, действительно все было чисто — не то что в обычных зонах, где обязательно найдется продажный охранник или надзиратель, который за определенную мзду готов снабжать паханов чем угодно, от «колес» до порнографических журнальчиков…
Мы еще поболтали немного с Кэпом всё в том же взаимно-вежливом духе, и он уже вызвал Митрича, чтобы тот отбуксировал меня обратно в камеру, как вдруг я вспомнил:
— Кстати, Александр Иванович, вы не знаете, что такое — многочлен?
Он ошарашенно уставился на меня.
— При чем здесь это?
— Отказник меня так обозвал вчера, — пояснил я. — Вы слышали запись?
— Признаться, это место я не разобрал. Значит, многочлен, говоришь? — И Кэп вдруг заржал, как сивый мерин.
— Чего смеетесь? — угрюмо процедил я.
Кэп вытер выступившие от смеха слезы.
— Дуралей ты, Пицца! — объявил он. — Небось, двоечником в школе был?
Я ждал, сжав зубы. Пускай тешится, если ему так хочется. Мне главное — узнать правду.