В этом отвратительном, жутком сне, всплывшем как воспоминание о моем гнусном прошлом, я давил на спусковой крючок, а жертвы мои почему-то не падали, и я понял тогда, что вооружен игрушечным пистолетиком, и бросил его, пытаясь убежать, но чья-то рука крепко схватила меня за плечо и стала с силой трясти…
Я открыл глаза и увидел перед собой кирпичную физиономию Хрена, который орал, тряся меня так, что мы с ним раскачивались из стороны в сторону, как воздушные шарики:
— Вы что тут, на хрен, совсем охренели?! Подъем давным-давно уже был! А вы дрыхнете, как свиньи в берлоге!.. Вы на работу сегодня пойдете или нет, хрен вам в задницу?!
И в этот момент, словно от тряски во мне что-то сдвинулось, я вдруг понял, что же меня так мучило всё это время.
— Да пошел ты на хрен, мудила! — заорал я в ответ так, что надзиратель испуганно отпрянул от меня, вмазавшись затылком в стену камеры. — Веди меня к Кэпу! Срочно!
Но Хрен быстро опомнился. Он ответил мне в том смысле, что хрен мне, а не Кэпа, потому что где это видано, чтобы начальник тюрьмы принимал зека, когда тому взбредет это в его хреновую башку.
— Тогда передай ему, — уже спокойнее сказал я, — что Эдуард Краснов имеет к нему очень важный базар.
Злобно бормоча что-то себе под нос, Хрен вывалился из камеры.
Виктор висел, как обычно, в отключке и явно не слышал нашего диалога.
Я смотрел на его безмятежное, сосредоточенное лицо, и мне хотелось выть волком.
Еще никогда не сталкивался я с такими проблемами, как эта, и необходимость решать ее висела надо мной, будто гиря.
А что я могу решить и как?! Впервые судьба сделала меня не подсудимым, а судьей, и только сейчас я понял, каково это — решать чью-то участь. Тем более, если знаешь, что от этого зависит и твоя собственная жизнь…
К счастью, Кэп не заставил себя долго ждать. Только на этот раз за мной прибыл не Хрен, а Митрич.
К моему удивлению, начальник КоТа оказался в хорошем настроении.
— Я внимательно слушаю вас, Эдуард Валерьевич, — завел он свою пластинку, когда я вошел в кабинет и остановился перед его столом. — Судя по вашему заспанному виду, ночь прошла весьма плодотворно, не так ли?
Однако я не был сейчас настроен на шуры-муры.
— Короче, так, гражданин начальник, — сказал я. — Мне нужно еще раз посмотреть дело моего сокамерника.
— Что, все-таки пытаешься убедиться в его невиновности? — скривился Кэп.
— Да нет, просто появилась одна мысль, — увильнул от ответа я.
Он пожал плечами, достал из сейфа уже знакомую мне папку и положил ее на стол, поверхность которого была покрыта специальным составом, не дающим предметам взлететь в воздух.
— Что ж, смотри, — сказал Кэп. — Можешь даже сесть на мое место, я сегодня добрый.
С этими словами он встал и принялся разгуливать по кабинету.
Я уселся в удобное мягкое кресло (тут же сработали фиксаторы, прижав меня к сиденью) и стал листать дело Кулицкого.
Меня интересовал лишь один документ в досье — акт судебно-медицинской экспертизы.
На этот раз я прочитал его очень внимательно, от первой буквы до последней.
За то время, пока я прохлаждался на борту КоТа, наука на Земле не стояла на месте. В том числе и судебная медицина. И теперь в распоряжении экспертов имелась возможность определять время смерти с точностью до секунды, даже если после этого прошло несколько месяцев.
И выводы, зафиксированные в акте, подтверждали мою догадку.
Кровь прилила к моим щекам, и я до боли закусил губу.
Теперь я знал, как следует поступить.
Я уже хотел закрыть папку, как вдруг увидел нечто такое, от чего у меня перехватило дыхание. Из-под кипы каких-то бумаг на столе Кэпа виднелось лезвие костяного ножа. Он был изящным, но острым у него был только самый кончик. Видимо, хозяин кабинета использовал его, чтобы вспарывать конверты писем. Ни на что больше эта «джага» не годилась, но меня она вполне устраивала. Вопрос был в том, как стибрить нож незаметно для Кэпа.
Я принялся уголком глаза следить за Кэпом. Когда тот буквально на секунду повернулся ко мне спиной, я быстро сунул нож за пазуху своего тюремного комбинезона.
— Всё, спасибо, — наконец, сказал я, отдирая зад от кресла.
— Ну и что ты там вычитал? — иронически поинтересовался Кэп.
Я опустил голову. Говорить или нет?
Потом все-таки решился: