Какие такие деревенские достопримечательности показывать, которых, во- первых, здесь практически не было, а во-вторых, даже если бы они и были, то добраться до них можно было бы только вплавь?
– Где будем гулять?
– Так на лодке покатаемся, у дядьки взял, он же в МЧС работает, они объезжают территории, что подтопило.
Это было бы даже романтично, если бы не одна деталь – Федор. Да и Света боялась, что если на лодке Федор вздумает распускать руки, то начнется потасовка, и судно может затонуть под тяжестью ситуации и веса Калинкиной.
– Нет.
– Так сразу и нет?
– Да.
– Да?
– Да – это значит нет.
– Нет? Как с вами, женщинами, трудно.
Федор загляделся на то, как при езде по ухабистой дороге скачут груди Светочки, он страсть как любил вот именно такие, чтоб упругие и большие. Но эта строптивая рыжая девица, сколько бы он не старался, так и не подпускает его к этому сокровищу. Трактор вильнул, чуть не задев чей-то забор, Света закричала, вцепившись в сумку.
– Федя! Ты совсем ненормальный? Ты на дорогу-то смотри иногда!
– Я смотрю.
– Я видела, куда ты смотришь, все, дальше я сама, здесь уже недалеко.
Света спрыгнула на землю, сразу в уже подсохшую на солнце и ставшую густой грязь, пошла в сторону фермы и ее владений.
– Свет! Свет, ну ты куда? Свет!
– На работу я, не отвлекай, а то животноводу пожалуюсь.
Ну его в пень, этого Федора, пусть Варвара сама с ним возится и ходит на свидание, катается на лодочке.
Больше всего сейчас хотелось в отпуск и на море, чтоб был песок, слушать шум прибоя и чаек, а не тарахтение трактора и мычание коров.
Отпуск Калинкина не брала уже два года, хотя он был ей положен, как всем. Но работа отвлекала от всех мыслей, а животные молчали, не делали больно и не предавали.
А ее предали, ой как сильно предали. Но во всем Света винила только себя. И это она не про тот случай в конце зимы. Не про секс с откровенным голубоглазым блондином после наливки и настойки.
Тут было совсем другое.
То, от чего она убежала и спряталась так далеко, зализывая, как ободранная кошка, свои раны, было слишком личным и очень болезненным.
Света запрещала себе вспоминать. Но каждый раз в моменты тоски образы прошлого всплывали, теребили едва успевшую затянуться рану, и от них нельзя было убежать.
А вот Павел, тот самый, которого она подпустила к себе, на то время, что они были вместе, не давал вспомнить о прошлом. Это было странно. Но еще после него осталась горькая обида с таким противным послевкусием, когда тебе в детстве давали микстуру, и ты морщилась, но пила и терпела.
Павел, как и тот, другой человек, не захотел быть с ней. Разве Света может его винить, что она пришлась не по вкусу? Или что он все, видимо, испробовал, и уже брать больше было нечего.
А самое обидное было то, что за нее и заступиться было некому. Света была одна, совсем одна, отец-алкаш не считается, может, его уже и в живых нет. С четырнадцати лет она была предоставлена самой себе, хорошо, что поступила в аграрный техникум, и сердобольная комендант дала ей место в общежитие.
Так что Калинкина умела постоять за себя физически, хотя особых посягательств было мало, если брать в расчет ее вес и объемы. Но вышло так, что Светочка влюбилась, и это стало ее роковой ошибкой.
Зашла на ферму, села на лавку, вытянула ноги, разглядывая свои желтые, испачканные грязью сапоги. Прикрыла глаза, чтоб не расплакаться, потому что вот совсем не время и не место было слезам.
Надо было вспомнить что-то хорошее, волшебное, прекрасное.
Но кроме секса с голубоглазым демоном-искусителем на ум ничего не приходило. А вот о нем стоило вообще не думать – много чести! Но как раз Калинкина в те дни теряла не только свой разум, но практически и честь, получая взамен то, чего не испытывала никогда.
Глава 5
Февраль
– Да… да, сладкая… как же хорошо… дьявол… м-м-м-м…
Соколов стонал как девчонка, чувствуя, как эта сладкая ягодная малышка, обхватив ствол руками, медленно, сводя с ума, облизывала головку члена. А с каждым следующим движением брала его все глубже.
По спине мужчины ручьем бежал пот, Павел посмотрел вниз, туда, где творилось это фантастическое действо, ведущее к помешательству. Вот Светочка взяла глубоко, он почувствовал, как головку сжало, отстранилась, вынимая член, вновь начала брать.
Это было на грани гребаной магии.
При этом ее полная упругая грудь покачивалась, Паше хотелось ускорить темп, потому что, если так медленно будет все и дальше, его яйца лопнут, а в голове вместе с ними лопнет сосуд.