Тем не менее, чтение ее не слишком-то развлекло. В конце концов, она захлопнула книгу и уставилась в окно. Там, на пне возле дома, Кьяра колола дрова. Адель задумчиво оглядела ее. Высокая, сильная, поджарая. Широкие плечи и мускулистые руки, длинные красивые ноги. И что ей взбрело пойти в наемницы? Могла бы запросто выйти замуж за какого-нибудь рыбака, да таскать сетями сребробоков из щедрых вод Южного моря. Кьяра выпрямилась, отирая пот со лба, и Адель невольно залюбовалась рельефным изгибом сильных рук, тонкой талией и широкой спиной черноволосой наемницы. Интересно, почему у нее такой цвет волос и рост? Кто был ее отцом? Какой-нибудь заезжий северянин?
Она маялась от безделья до полудня, потом в дом ввалилась Кьяра, волоча на руках стопку расколотых поленьев.
— Расскажи мне о себе! — сразу же потребовала Адель.
Наемница хмыкнула и молча вывалила дрова возле камина в небольшой ящик. Отвечать она, судя по всему, не собиралась. Адель упрямо нагнула голову.
— Кем были твои родители? Почему ты стала наемницей?
— А тебе не все равно? — откликнулась та, наливая себе в чашку уже остывший чай из чайника.
— Ну я же спрашиваю тебя об этом, — отозвалась Адель.
— Не вижу смысла это обсуждать, — пожала плечами наемница и снова вышла во двор.
Адель проводила ее тоскливым взглядом. Хоть грубая и неотесанная, но с ней можно было поговорить. Одной становилось невыносимо скучно. Дома она могла часами обсуждать со своими горничными прически, платья, туфли, да столько всего! А из этой слова не вытрясешь!
Она уставилась в окно. Кьяра уселась в теньке под деревом и принялась чинить упряжь. И как она все успевает? Так быстро все делает, и одна к тому же. Ловкие пальцы наемницы двигались быстро, протыкая большой иглой неподатливый кусок кожи. Черные косички свесились на лицо. Неожиданно плавным движением она отвела их назад. Адель усмехнулась: все-таки есть в ней что-то женское, не одна только грубятина.
Она промучилась от безделья до обеда. Кьяра молча приготовила в котелке еду, они поели, сидя напротив друг друга.
— Я бы хотела вина, — сообщила Адель, откидываясь на спинку стула и отодвигая тарелку.
— Вина нет, — отрезала Кьяра.
— Я видела бутылки в погребе, — девушка торжествующе сложила руки на груди. Кьяра даже бровью не повела, добирая кусочком хлеба подливку из своей тарелки.
— Это вино пить нельзя.
— Почему? — тут же спросила Адель.
— Оно для особых случаев.
— Для каких?
— Тебя это не касается. — Наемница встала из-за стола и сложила миски на его краю. — Помой посуду.
— Еще чего! — фыркнула Адель.
— Мне казалось, все честно. Я готовлю, ты моешь посуду. Нет? — раздраженно уставилась на нее наемница.
— От холодной воды у меня кожа пересохнет, — заявила ей Адель.
— Тебе девятнадцать лет, ничего у тебя не пересохнет.
С этими словами Кьяра ушла. Еще некоторое время помаявшись, Адель все-таки вымыла посуду. Это оказалось не так уж и противно. Ведро с водой нагрелось на солнце, поэтому руки не ломило. А миски отмылись легко и быстро. К тому же это хоть как-то ее развлекло.
К вечеру Кьяра вернулась в дом и поманила ее за собой:
— Ты вчера хотела помыться. Пойдем.
Они спустились с холма, на котором стоял дом, и пошли вверх по течению ручья. Через некоторое время впереди показалось небольшое озерцо, над которым поднимались клубы пара. Из него-то ручей и вытекал. Кьяра молча скинула сапоги, потом быстро разделась. Тело у нее было поджарое, при каждом движении под кожей перекатывались тугие мышцы. И при этом оно было по-женски мягким и гибким. Адель отвела глаза. У них было непринято раздеваться прилюдно, но, видимо, простые люди жили не так, как благородные. Кьяра легко спрыгнула в озерцо и вынырнула, с наслаждением откинув назад волосы. Она демонстративно отвернулась и поплыла к другому берегу, метрах в десяти от того места, где стояла девушка.
Адель тоже быстро разделась и влезла в воду. Жар приятно обволакивал тело, вода была, пожалуй, чуть горячее, чем она любила, но вполне приемлемой. Она быстро вымыла волосы куском мыла, который Кьяра оставила на берегу, сетуя про себя на то, что нет пахучих масляных бальзамов, которые придали бы им блеск. После этого Адель уселась на уступ возле берега и блаженно откинулась назад, прислонившись спиной к теплому берегу. От тепла и покоя потянуло в сон.