Топор уже в третий раз за утро соскочил с полена, свистнув возле самой ноги. Кьяра выругалась и воткнула его в пень. Она слишком невнимательна. Не хватало еще себе ногу отсечь по собственной дурости.
— Попей, я морс сварила.
Кьяра обернулась, утирая со лба пот. Адель вышла из дома в ярко-голубом, небесного цвета платье. Шелк облегал фигуру, подчеркивая каждый изгиб тела, с талии юбка свободно спадала вниз, до колен, ее край немного колыхал ветер. Девчонка села шить уже с утра, как только встало солнце. Кьяра и не думала, что она так быстро закончит.
В горле пересохло. Девочка поднесла ей кружку с еще теплым алым морсом. Хотелось накричать на нее, прогнать, ударить…
— Тебе очень идет. — Это я говорю?! А почему у меня так голос хрипит?!
— Спасибо, — Адель кокетливо улыбнулась, вскинув на нее бездонные глаза.
— Не знала, что ты хорошо шьешь. — Боги, что я несу! Она же говорила, что умеет! Ее же учили! Нужно срочно сказать что-то другое. Например, про обед или про морс… Что за бред у меня в голове?! Весь мир тонул на дне этих карих глаз, и Кьяру с невероятной скоростью засасывало следом за ним.
— Немного умею.
Они молча смотрели друг на друга. Адель улыбалась. Ветер растрепал ее волосы, и откинул на левый бок тяжелые локоны-пружинки. Изящным жестом, она убрала волосы с лица. Кьяра поняла, что задыхается. В ушах колотилось сердце, да так громко, что распугало, скорее всего, всех окрестных ворон.
— Нужно убрать дрова.
Кьяра всунула ей в руки пустую кружку и нагнулась, собирая поленья. Руки тряслись. Проклятье, надеюсь, она не заметит. Дворянка еще немного постояла рядом и ушла в дом.
Может написать этому прощелыге, чтобы забрал ее раньше? Кьяра тоскливо уставилась на полено. И как же она это сделает? Он не оставил ей адреса, не сообщил своего настоящего имени. Только место встречи и не более того. Ты так сильно хочешь, чтобы она ушла? Сердце мерно бухало прямо в горле. Нет. Я хочу, чтобы она осталась. Но чего я хочу — неважно. Нельзя забывать, кто я и кто она.
Наемнице удалось уложить дрова под навес возле дома и умерить дрожь пальцев. Потом она для верности, вылила на голову пару ведер ледяной воды прямо из родника. Капли медленно стекали по тонким косичкам. Кьяра рассеяно потеребила конец одной из них. Глупо заплетать их. Глупо ждать. Она не вернется. А даже если и вернется, в свою жизнь я ее больше не пущу. С меня хватит этой боли.
Наемница вздохнула. Это уже просто невозможно. Все вокруг вечно понимающе кивали, когда речь заходила о Равенне. Все жалели Кьяру и советовали забыть ее. Наверное, со стороны она выглядит смешной со всей своей любовью? Да так и есть. Каждый раз ждать ее на берегу. Каждый раз слушать о том, как под ней стонали шлюхи из других краев. Каждый раз принужденно улыбаться, глядя ей в глаза и делая вид, что ей все равно, когда Равенна шаловливо треплет ее по волосам и обещает вернуться через пару недель. А потом исчезает на месяцы. Или даже годы.
Я не сравниваю их. Кьяра сжала концы косичек в руке. Нельзя сравнивать море и южную ночь, ветер и горные сосны, постель и… Любовь? Ногти впились в кулак, который она конвульсивно сжала. Нет, это не любовь. Мне просто одиноко, и она скрашивает мое одиночество. Это в любом случае, не имеет значения.
Она оделась и присела на бревно, начав медленно расплетать тонкие косички. Кьяра переплетала их один раз за пару недель, и от долгого ношения они сильно спутывались.
— Что ты делаешь?
Наемница вздрогнула всем телом и выругала себя. Она настолько ушла в свои мысли, что даже не почувствовала приближения дворянки. Так ведь и зарезать могут запросто. Не говоря уже о том, что присутствие этой девочки вызывало раздражение.
— Расплетаю волосы, — ответила она, не оборачиваясь.
— Почему? — последовал вопрос.
Потому что меня обидели? Потому что пора заканчивать строить из себя северянку, которых Равенна так любит? Потому что я начинаю новую жизнь? Или потому что я люблю тебя?
— Надоели косички, — буркнула она.
Пальцы предательски тряслись. Руки казались чужими и непослушными. К тому же волосы спутались и не желали расплетаться. Послышались тихие шаги, а потом Адель тихо предложила:
— Давай я помогу.
Не в силах говорить, Кьяра опустила руки и закрыла глаза. Горло драл нервный смех. Как это символично! Она сейчас будет распускать остатки Равенны, остатки моего прошлого. Проклятая девчонка! Мягкие, теплые ладони коснулись ее головы и осторожно потянули косичку. Кьяра расслабилась. Да будь, что будет. Сил сражаться с этим у нее уже не было.
На эти косички они потратили несколько часов. Адель осторожно отделяла прядку за прядкой, стараясь не дернуть волосы и не причинить боль. А Кьяра все больше и больше становилась похожа на крошечную волосатую тварь, которую благородные гордо именовали собачками и носили на руках. Она даже слышала, что этим собачкам позволяют гадить в доме на дорогие пушистые ковры. Адель хихикала и фыркала за ее спиной, видимо, проведя похожую аналогию. Наконец, Кьяра не выдержала.
— Постриги меня. Хочу убрать этот кошмар.
— Я не умею стричь, — растеряно ответила девочка.
— Да тут ничего сложного. Просто подрежь все коротко. И желательно равномерно.
Еще час унижений и хохота Адель, когда все короткие кудрявые волосы встали дыбом одновременно, а потом Кьяра с наслаждением засунула голову в холодный родник. Голова ощущалась на удивление хорошо и легко. Ей было холодно. Она провела рукой по мокрым волосам. Непривычно. Зато удобно, обзор ничего не заслоняет.
Рука дворянки коснулась затылка и шеи, Кьяра дернулась, когда теплые пальцы скользнули сквозь короткие волосы, лаская кожу.
— Тебе очень идет, — голос девушки был тихим и бархатистым.
Кьяра повернулась и встретилась с ней глазами. Лицо Адели было всего в нескольких сантиметрах от ее лица, в темных глазах кипело желание. Она ведь еще девственница, мелькнуло в голове. Рука дворянки замерла на ее затылке. Казалось, еще секунда, и она притянет голову Кьяры к себе, и можно будет утонуть в этих глазах, целовать эти сочные губы, ловить горячее дыхание и стоны…
Кьяра вымученно улыбнулась и осторожно подалась назад. Адель разочаровано опустила руку, глаза ее погрустнели. Отвернувшись, наемница неслышно выдохнула, снова вспомнив, как это делается, и принялась вытирать голову полотенцем. Ей было так жарко, что она уже не чувствовала мокрых холодных капель на лице.
— Спасибо за помощь, — хрипло проговорила она.
— Пожалуйста, — в голосе дворянки промелькнуло сожаление.
Пока Кьяра вытиралась, Адель поднялась и ушла в сторону дома. Когда тонкая фигурка в голубом скрылась между деревьев, Кьяра с силой поддала ногой по стоявшему рядом пню, чуть не переломав себе пальцы. Ну не могу я! Ты сломаешь меня, девочка! И сломаешь гораздо хуже, чем сломала Равенна!
Они ужинали друг напротив друга при свете свечи и потрескивании камина. Кьяра все никак не могла привыкнуть к коротким волосам, поражаясь тому, что тонкие косички не мешают есть. Адель на другом конце стола поглядывала на нее и чему-то улыбалась. Доев, она отодвинула тарелку.
— Я хотела поблагодарить тебя, — девочка вскинула голову и смотрела ей прямо в глаза. Кьяра чуть не подавилась.
— За что?
— Ты защитила меня от тех бандитов. Я была не права вчера, сорвавшись на тебе. Просто все это было слишком тяжело для меня. — Она уставилась в тарелку, потом снова упрямо посмотрела в глаза наемнице. — Спасибо тебе. За эти дни я научилась гораздо большему, чем за всю жизнь.
Кьяре хотелось сказать что-то едкое, или остроумное. Или вообще хоть что-нибудь. Но свет свечей отражался в темных зрачках дворянки, играя и маня. Она с трудом проглотила очередной кусок и неопределенно дернула плечом.