Прошагав через все заведение, Равенна плюхнулась на высокий стул возле стойки. Настроение было паршивей некуда. И почему эта девчонка такая сложная?! Было в ней что-то такое, к чему хотелось возвращаться. Что-то, что всегда тянуло Равенну. Может быть, крепкие руки, которые умели брать неистово и сильно, или янтарные глаза, полыхавшие огнем и ненавистью, или эта надежность, твердокаменная надежность, как нерушимый причал в мире, где все другие причалы давным-давно развалились. А еще доводящая до слез женственность. Равенна ругнулась и выпрямилась, ища глазами подавальщицу. К ней тут же подбежала красивая девка с русыми волосами и огромными синими глазами.
— Милая, самого крепкого рома, — попросила Равенна, оскалившись. Девчонка кокетливо ей улыбнулась и убежала в кухню.
Равенна хмуро уставилась на свои ладони. Ей еще никогда не давали такой резкий отказ. Женщины обыкновенно наоборот умоляли ее остаться с ними, сулили ей деньги, роскошную жизнь, исполнение всех желаний. Даже когда она уплывала, и возвращалась по меньшей мере через год, они все равно не хотели ее терять. А Кира сказала, чтобы пиратка больше не приплывала.
Подавальщица опустила возле нее кувшин с ромом, прозрачный стакан и блюдо с маленькими копчеными рыбками.
— Закуска за счет заведения, — мурлыкнула она.
Равенна хмыкнула и налила себе темного крепкого рома. Я никогда в жизни никому не дарила колец. Я искала его по всему проклятому северному побережью, такое, чтобы ей понравилось! А она не хочет его брать! Ром обжег глотку, и пиратка сощурилась.
— И какое горе ты на этот раз заливаешь, девочка? — раздался рядом знакомый надтреснутый голос.
Она обернулась и встретилась глазами с Доротеей. Сегодня та была в зеленом бархатном платье, волосы собраны в узел на затылке, на груди — тяжелое золотое ожерелье с изумрудами. Взгляд ее как всегда не предвещал ничего хорошего. Равенна поежилась. За все эти годы этот взгляд не изменился. Он был точно таким же, как когда она впервые ввалилась в притон и потребовала у местных шлюх отдать ей Киру. Она станет пираткой, а не шлюхой! — гордо заявила она тогда. Те только посмеялись над ней.
С другой стороны, кроме Доротеи у Равенны никого и не было. Родители сгинули давным-давно в междоусобицах западных государств, братьев-сестер не было. И Доротея по-своему заботилась о ней, поняв, что от Киры ее отодрать будет просто невозможно.
— Приветствую, Дотти, — Равенна изобразила самую очаровательную свою улыбку. — Ты сегодня как никогда красива!
— Не паясничай, — строго сказала Доротея, присаживаясь на стул по другую сторону от Равенны. Взгляд ее не обещал ничего хорошего. — Поругались что ли?
— С кем? — округлила глаза Равенна. Доротея тяжело вздохнула и медленно проговорила:
— Девочка, не мучила бы ты ее. Она-то без тебя и не живая совсем.
— Да кого я мучаю?! — развела руками пиратка.
Под взглядом женщины ей стало неуютно. Равенна глотнула еще рома. Он почти сразу ударил в голову: с утра она ничего не ела, надеясь позавтракать у Киры. Но та выставила ее прямо с порога. Равенна скривилась и засунула в рот копченую рыбку. Та оказалась на удивление неплоха. Доротея терпеливо проговорила.
— Я знаю тебя слишком давно, чтобы во все это поверить. Так что давай рассказывай все начистоту, иначе тебе придется искать ром и ночлег в другом месте.
— Да нечего тут рассказывать, — дернула плечом Равенна. Доротея сурово нахмурилась, и пиратка нехотя сказала: — Я приехала к ней утром. Привезла подарок с севера, надеялась провести с ней день. А она меня выставила, сказав, что больше не хочет видеть.
— Ого! — брови Доротеи удивленно взлетели.
— Вот и я тоже так думаю, — уныло кивнула пиратка. Женщина задумчиво склонила голову на бок, разглядывая ее.
— Что ж, этого и следовало ожидать.
— Почему же это вдруг?
— А сколько ты думала, она будет тебя ждать? Она и так уже без малого пятнадцать лет по тебе сохнет. И все это время ты находишься где угодно, только не здесь. — Доротея сокрушенно покачала головой. — Ну неужели ты не видишь этого? Почему тебя все равно продолжает носить по всем морям, когда тебя ждет такая, как она?
— Потому что я такая, — пожала плечами Равенна.
— Это не ответ.
— А что ты хочешь услышать? — она зло вскинула глаза.
— Что-нибудь взрослое, а не этот детский лепет, — спокойно ответила Доротея.
Равенна покрутила в руках стакан, раздумывая. Возможно, ей действительно стоило с кем-то об этом поговорить. Постоянно окруженная хмурыми, вечно подвыпившими и агрессивными матросами, она уже и забыла, что это такое — разговаривать с кем-то по душам. Пьяные россказни в кают-компании в счет не шли, там она больше молчала. Ее моряки ценили ее за то, что она, в отличие от других женщин, попусту не трепала языком и всегда знала, что ей делать. Если бы у них хоть на секунду закралась мысль, что на самом деле иногда хочется свернуться клубочком и поплакать, они бы в тот же день вышвырнули ее за борт без единого угрызения совести.
Теперь же Доротея предлагала разговор. Впрочем, почему нет? Хуже от этого все равно не будет.
— Когда мне было семнадцать лет, я познакомилась с женщиной. Это было на севере, очень далеко отсюда. Я тогда была рабыней на галерах. — Равенна глотнула рома, не в силах смотреть в глаза Доротее. Этого она никогда никому в жизни не рассказывала. — Она выкупила меня и сделала своей помощницей, а потом и любовницей. Естественно, что я сразу же влюбилась, — она скривилась, закрывая глаза. Воспоминания были слишком болезненны. — Вира грабила корабли. Она была пираткой, очень редко в тех краях женщины становятся пиратами. И она была безжалостной. Около года мы куражились на побережье, сжигая города и деревни. Я смотрела только на нее и внимания не обращала, что вокруг происходит. А потом она выскочила замуж за какого-то местного лордика. Пришла ко мне и сказала, что я могу прислуживать ей в спальне, если им с мужем захочется поиграть. — Еще один глоток рома. Теперь горло уже не жгло, да и язык развязался. От застарелой боли свернулось нутро. — Тогда я подожгла ее проклятый особнячок и сбежала ночью.
— И все? Она осталась жива? — глаза Доротеи были очень серьезными. Равенна боялась увидеть в них жалость, сострадание или другое глупое человеческое чувство, но не увидела ничего, кроме интереса.
— Да, она выжила. Потом даже искала меня, — Равенна хмыкнула. — Наняла наемников для поиска беглой рабыни. Но на севере запрещено рабство, из-за ее глупости всплыла правда и о ее происхождении, и о роде занятий, и о том, что она торговала рабами. На ее счета наложили арест, саму ее изгнали из высшего общества. К чести сказать, ее безумный муженек ее не покинул.
— Ты виделась с ней после этого?
— Нет, — покачала головой Равенна. — Да и зачем? Насколько я знаю, сейчас она уже почетная матрона, ее сыновья делают карьеру при дворе, а дочери станут жрицами. Лордику удалось-таки вернуть былое влияние.
Воспоминания разбередили давно зажившие раны. Равенна залила их обжигающим лекарством. Она прекрасно помнила эти манящие, дерзкие, страшные черные глаза. И ворох длинных, тонких косиц, спускающихся на плечи.
— Я так понимаю, что ты любишь ее до сих пор, — тихо подытожила Доротея. Равенна покивала, ухмыляясь.
— Не смотря ни на что, эту суку сложно забыть. Она была отвратительным человеком, но невероятной женщиной.
— А Кьяра на нее похожа, так? — лицо Доротеи исказила ярость. — И именно поэтому ты крутишься вокруг нее все эти годы!
— Кира другая, — Равенна задумчиво уставилась в свой стакан. — Кира сильная, надежная, родная. Кира никогда не предаст меня, не ударит в спину. Да и внешне они очень разные.