-- Туда! - скомандовал Геракл и так тряхнул демона, что тот не подумал ослушаться. Танатос взмыл над дорожкой, ему показалось, что ноша стала чуточку тяжелее, но он списал это на усталость.
Елисейские поля были бескрайни. Они сияли, точно минуту назад прошел ливень, и сейчас солнце отражалось в каплях на каждом листе, травинке, лепестке цветка. Высоко над головой стояла радуга. Воздух был чистым и теплым, небо отчаянно голубым, как в детстве, по нему чиркали угольно-черные ласточки с раздвоенными хвостами, а по обеим сторонам тропинки цвели розы, огромные, как капуста.
-- Вот место, где бы я остался навсегда. - с тоской сказал Геракл. Эй, там! - он снова дернул Танатоса за хвост. - Скорее! Я хочу вспомнить, за что меня сюда не пускают.
-- Эта память не принесет тебе радости. - ехидно заметил демон. - Ты распутник и убийца.
-- Стану я тебя слушать! Вспылил герой. - Чучело! Ищи источник.
Искать долго не пришлось, хотя Танатос плохо ориентировался на полях счастья. Все-таки это была не его территория. Завидев издали толпу красочно одетых людей, он взял курс на них и вскоре оказался у веселого бурливого озерка с водопадами и каскадом прудов, соединенных каналами. По ним плавали легкие расписные лодки в видел лебедей и золотых рыб. Посреди на островках торчали белые беседки-ротонды, где от любопытных глаз укрывались влюбленные парочки. Плакучие ивы, клонясь друг к другу с разных берегов, образовывали зеленые аркады.
Изможденный Танатос камнем рухнул в воды памяти, вызвав испуганные крики, плеск весел и смех зрителей.
-- Ну как? Вспомнил? - злобно осведомился он у Геракла, который отплевываясь, плыл к берегу, таща чудовище за собой.
Возвращенная память тяжелым грузом давила ему на плечи, но странное дело, он не мог бы сказать, что без нее чувствовал себя счастливее. Выбравшись из воды и вытащив своего противника, боец Триединой огляделся по сторонам. Невдалеке за садом виднелся просторный дом с колоннадой. Это был дворец Аида и Персефоны, властвовавших подземным миром. По-собачьи встряхнувшись, демон потянул героя прочь. Но Геракл только крепче намотал его хвост на руку и мерным воинским шагом двинулся прямо ко входу.
* * *
Царица Персефона сидела у окна своей спальни в обществе молодого покойника Адониса и пыталась развеять его мрачные мысли. Ей это не удавалось. Адонис казался отрешенным и все еще пребывал душой в верхнем мире под настоящим небом и солнцем, где его разорвал тот самый вепрь, охоту на которого столь неудачно начал Арес.
Юноша выглядел рассеянно и отвечал царице невпопад. Персефона хмурилась и морщила носик. Ее задевало равнодушие вновь прибывшего. Но стоило постараться: бывший возлюбленный Афродиты - такой красавчик!
Царица не любила своего мужа, этого мрачного скрягу Аида, который похитил ее из-под носа собственной матери. Она не боялась, что он проведает про ее делишки с молодыми покойниками. Уже много столетий повторялась одна и та же сцена. По наущению Кербера, который вечно вынюхивал дворцовые сплетни, прибегая на кухню грызть кости, Аид врывался в спальню жены, заставал ее с любовником, устраивал скандал, становясь красным, точно его вот-вот хватит удар. Испуганная Персефона кидалась за водой, а потом... Потом он все забывал, потому что под самыми окнами дворца текла Лета, и как ни в чем ни бывало шел обедать рука об руку с женой в сопровождении нового ухажера.
И на этот раз Персефона отступать не собиралась, хотя ей попался крепкий орешек. По всем правилам Адонису следовало загреметь в тартар за любовные шашни с богиней - это не поощрялось. Но у юноши была такая высокая протекция и такой жалкий вид - вепрь проделал в нем не меньше 20 дырок, все они кровоточили, и каждая капля превращалась в цветок. Так что путь с земли к вратам Аида был усеян алыми анемонами.
Афродита насовала судьям взяток амфорами лучшего кипрского. Злые языки утверждали, что, если б понадобилось, эта распутница переспала бы с каждым из членов коллегии, чтоб выгородить своего любимчика и добиться для него теплого местечка... в покоях Персефоны. Нельзя ручаться, что эти длинные грязные языки не принадлежали Керберу. А он-то знал, о чем говорит.
Хозяйка подземного мира с любопытством разглядывала Адониса. От него и правда нельзя было оторвать глаз. Но вот беда: он походил на безмолвную статую. Теперь Персефона припоминала, что Афродита жаловалась на его холодность и скуку. Пожалуй, он еще на земле начал позевывать в женском обществе. Потому и отправился на злополучную охоту. Но это сейчас было не в счет. Царица могла найти себе поклонника и получше. Среди покойных героев встречались горячие любовники. Сама Персефона выделялась яркой вызывающей красотой, точно цветущий, благоухающий сад. Власть в сумеречном мире только предала ей вечернего блеска.
В ее распоряжении были герои всех времен от Тезея до Ясона и в обратном порядке. Словом, она могла выбирать. Но... не хотела. Вся ценность Адониса заключалась для нее как раз в том, что он побывал в объятиях Афродиты. На нем словно стояла клеймо: сомнению не подлежит. А это для дикарки, полжизни проведшей под землей, среди увядающих душ, забывших, кто они и на что годятся, имело огромное значение. Оно предавало Персефоне уверенности, когда в недолгие летние месяцы она выходила на землю к своей матери Деметре и могла общаться с жителями верхнего мира, где ее красота меркла.
Да, что ни говори, а приятель подруги имеет в глазах женщины большую ценность, чем все остальные мужчины вместе взятые. Персефону так и подмывало посмотреть в лицо гордячке Афродите, когда во время своего следующего посещения земли, она расскажет, как недолго оставался верен ей бывший возлюбленный.
Однако дело не сдвигалось с мертвой точки. Небесно-голубые глаза Адониса смотрели на красоты Елисейских полей и не видели их.
-- Здесь резвятся блаженные и безгрешные души. - устало протянула царица.
И вдруг по лицо юноши промелькнуло выражение любопытства. Взгляд стал осмысленным, и Адонис даже привстал, чтоб выглянуть в окно. Его интерес вызвали явно не пояснения Персефоны. С улицы послышался шум, потом на деревянной лестнице дворца раздались тяжелые шаги, точно по дому маршировала закованная в латы пехота.
То, что это не Аид, царица поняла сразу.
-- Кто там? - побелев от испуга, воскликнула она. - Адонис, радость моя, нас грабят! Возьми хотя бы меч!
Но юноша пребывал теперь в оцепенении от удивления. Похоже, замороженность была его естественным состоянием. Не удивительно, что его разорвал вепрь. Удивительно, что при таком темпераменте он вообще пошел на охоту. "Великая Мать! - ужаснулась Персефона. - Бедная Афродита! Он же был ее любовником". Во истину, нужно было иметь волшебный пояс, чтоб раскачать такого болвана.
Двери спальни сотряслись от стука и рухнули внутрь комнаты, не выдержав тяжести ударов. На пороге стоял мужчина героических пропорций в львиной шкуре и держал за хвост хозяина тартара Танатоса. У Персефоны не осталось ни малейшего сомнения - перед ней Геракл.
-- Здравствуй, царица. - поклонился он, хрястнув демоном об пол, так что стены спальни затряслись, а золотые пиксиды с притираниями жалобно зазвенели на полочке. - Муж-то твой далеко?
-- Здравствуй, Геракл, -- с трудом справившись с голосом, ответила женщина. - Господин мой Аид, царь подземного мира сегодня у брата. Зевс собрал совет богов. Вряд ли он вернется до завтра.
-- Не повезло мне. - расстроился герой. - Как быть-то?
-- Может, я помогу? - вкрадчиво осведомилась Персефона, указывая незваному гостю на стул и знаком приказывая рабыням принести вино. - Сядь, отдохни, расскажи, в чем дело. И отпусти, наконец, нашего слугу Танатоса. Он никуда не улетит. Аид его дом.
-- Я схватил демона за хвост... - пояснил герой, осушив громадный кратер хиосского. - Он затащил меня под землю... На верх бы мне...
-- А зачем ты схватил демона? - подозрительно осведомилась Персефона. - Он что на тебя напал?
-- Дудки! - взвыл Танатос, сидевший на полу. - Я прилетел за душой Алкесты, царицы Фессалии. А этот громила полез драться!
-- Помолчи! - прикрикнула на него хозяйка. - Так что же, выходит ты помешал Танатосу исполнить долг? - обратилась она к Гераклу. - Ведь душу Алкесты следовало отдать. Она умерла.