Выходя из гридницы, четверо отроков слышали позади волну возмущенных голосов. Велеб невольно поежился. Направляясь сюда, на гору, от причала близ Почайны, он торопился принести свою весть, и казалось, что как только князь, княгиня и бояре обо всем узнают, это как-то исправит дело. Теперь же, поглядев в лица тех, кто правил Русью, уловив смесь их чувств – недоумение, возмущение, гнев, – он понял: дальше будет только хуже…
После ухода вестников в гриднице еще долго стоял шум.
– А мы не то ли говорили? – встал с места Честонег, едва те четверо вышли. – Прознали по всем землям, что мы без князя…
– Я не позволю смотреть на меня как на дитя! – возмущенно воскликнул Святослав, перебивая его. – Я уже древлянам показал: я русский князь, хоть и молод, и всякий, кто пойдет против меня, сильно об этом пожалеет!
– Древляне Ингоря не убоялись, а нынче, когда у нас на столе жена и отрок, и дреговичи за ними потянулись! Ждите, всякий пес теперь на нас зубы оскалит!
– Это не наши земли! – напомнил Асмунд. – Благожит нам дани не дает.
– Теперь будет давать! – крикнул Святослав. – Теперь он на коленях приползет, пес лживый, в зубах принесет все, что у него только есть, даже детей своих! Он мне заплатит за такую подлость! За убийство моих людей!
– Мы еще толком не знаем, что произошло! – Мистина возвысил голос, чтобы перекричать возмущенный гул. – Может, не все убиты, кто-то в плену. Может, Благожит сам пришлет к нам.
– Да это что же сотворить надо, чтобы пятьдесят человек без разговоров в отместку вырезали? – восклицал Себенег.
– Всех местных баб перевалять, – шепнул его сын Ильмет.
– И скотину в придачу! – хмыкнул Лют.
– Да Перезван небось дров наломал, а признать не хотел! – ворчал Честонег.
– Пусть только Благожит здесь покажется! – негодовал Святослав. – Я прикажу его послов зарубить! Не будет никаких переговоров, пока он нам не отдаст своих пятьдесят человек за моих!
– Но это может быть вовсе не Благожит! – напомнила Эльга, чувствуя, что своей местью за мужа – в те дни необходимой, – преподала сыну не очень-то добрый урок. – А окрестные весняки. Парни не говорят, но у них ведь могла выйти какая-то ссора!
Эльга с трудом держала себя в руках. Ее трясло от негодования, гнева и боли. Среди бояр, да и простых киян не первый месяц ходили разговоры, что-де без мужа на киевском столе развалится вся держава. Она стремилась показать, что справится сама – она и Святослав. Так неужели недоброжелатели ее были правы, а она – ошибалась? Неужели многовато взяла на себя, высоковато взмостилась? И даже миролюбивые дреговичи сочли, что в Киеве некому держать меч?
Мечей-то у нее в достатке. Но держава стоит на удаче своего господина…
– Они кричали «Хотимир!», – напомнил Асмунд. – А Хотимир был Благожитов пращур.
– Он вовсе не хотел воевать! Вы же сами с ним виделись зимой близ Припяти: когда вы шли к Искоростеню, Благожит сам приехал и уверял в дружбе, лишь бы не трогали его земель!
– Он мог испугаться, видя, что сталось с Деревами. И подумал, что назавтра придет его черед.
– Непременно придет! – поддержал кормильца Святослав.
– Испугался и полез в драку? – не поверила Эльга.
– Как раз так и есть. Кто боится, от того жди беды.
– Мы им этого не спустим! Сейчас же пойдем туда и покажем им, как разорять мои городцы и убивать моих людей, да? – Святослав с вызовом взглянул на мать, потом на Асмунда. – Я требую! Боги требуют воздавать…
– Святша, погоди! – Эльга положила руку ему на плечо. – Сперва нужно выяснить, что произошло и почему. Мы не должны очертя голову ввязываться в драку еще и с Благожитом, когда едва усмирили древлян!
– Если он напал на моих людей, я должен ответить! Может, ты, женщина, не понимаешь…
– Я понимаю! – Эльга вдруг встала во весь рост перед престолом: Святослав невольно тоже встал, но так ему пришлось смотреть на нее немного снизу вверх – он быстро догонял мать ростом, но еще не обогнал. – Я понимаю, что такое месть! – с нажимом напомнила Эльга, и все разом вспомнили, как она отомстила за смерть мужа – очень быстро и очень жестоко. – Никому, пусть он хоть трижды мужчина, не придется меня учить! Но ты забыл: только трус мстит сразу, будто боится, что решимость его остынет и робость вытеснит сознание долга. А твой долг – беречь и укреплять землю Русскую. Простой муж заботится о своей чести – у него ничего дороже нет. Дед твой мог заботиться только о славе рода. Но ты – владыка огромной державы меж двух морей. Судьба вручила тебе столько земель, сколько было лишь у кагана аварского. Ты не можешь, не имеешь права очертя голову лезть во всякую драку, пусть даже задета твоя честь. Перед благом нашей державы и этот городец, и твоя обида – мелочь, прах! И никто не возьмется за оружие, пока мы с дружиной не обдумаем как следует все это дело и не поймем, в чем истинное благо нашей державы.