Великдень (Масленица) день ее окончательной победы над зимою и смертью - точнее третья закличка. На самом высоком холме, дружина князя Годслава, обнажившись по пояс, под мерные звуки заговора, извлекала священный огонь. Был среди добывающих огонь и сам князь, по его поджарому и сильному телу - несмотря на холод, струился пот: впрочем, как и у всех участников этого священнодействия. Вскорости, из-под вращающегося тяжёлого ворота появился первый дым становясь всё гуще и гуще, самый старший ведун, подложил под специальный желобок гнездо из сухой пакли. Надо сказать, сделал он это как нельзя вовремя - ворот свершил ещё несколько движений и, в гнёздышко упало несколько небольших искр. Старый Тетыслав, тут же поднёс начавшую тлеть паклю к своему лицу и умело - в несколько дуновений раздул священное пламя. Не по возрасту проворно, ведун вложил набирающий силу огонь в небольшую пирамидку костра, где пламень, получив необходимую ему подпитку, начал обретать силу - символизируя этим окончательную победу жизни над Морой.
В свою очередь, княжьи вои зажгли от первого костра факелы и понесли молодой огонь к окружным кострам, наваленным из принесённой из жилищ ненужной рухляди и отслуживших своё вещей. Один за другим они возгорались, чтоб помочь красавице Весне победить стужу. И возле каждого нового очага начинали водить хоровод, восхваляя песнопением великое возрождение жизни сбрасывающей с себя белые зимние пелены. - '... Ой, замкни тем ключом зиму холодную, отомкни весну - красну-девицу, отомкни горлицу яснокрылую. ...‟ - Разносилась по округе песнь - выводимая женщинами рода Ободритов.
Меж костров, немного нелепо и косолапо забегали ряженые - изображающие пробудившегося хозяина. Они шутливо хватали всех зазевавшихся и страшно рычали, бегая за малыми детьми. Те же в свою очередь, хохоча, убегали от ряженых - эмоционально реагируя на эти игрища и, ради забавы дразнили тех, кто за ними гонялся.
Ждан, по возрасту ещё не мог участвовать в этих догонялках, поэтому стаял рядом с мамой, держащей на руках его младшего братишку и, открыв рот, с интересом наблюдал за всем, что происходило вокруг. С некоторым испугом он поглядывал туда, где начался кулачный бой и неосознанно крепко схватился за подол одежды своей матери.
- Ты это чего так испугался сынок? - Умила проследила за направлением взгляда её старшего ребёнка и, улыбнувшись, стала его поучать. - Не бойся глупенький, этот бой говорит о противостоянии Зимы и Весны, которое неминуемо закончится победой...
- А это кто у нас дрожит? - Послышался ласковый - немного насмешливый голос Годслава. - Ну-ка сынок, смотри ка, что тут тебе зайчик передал.
Ждан оглянулся на голос отца, и увидел что тот нежно улыбаясь, протягивает ему плошку (плоская глиняная посуда) с горячими блинами ...
Открыв глаза, Сокол с огорчением понял, что это был всего лишь прекрасный сон: а действительность его встречала головной болью и жутким чувством голода. Молодой воин лежал на деревянном настиле, расположенным под навесом, а рядом с ним лежали и сидели его раненые товарищи. Он не мог понять кто именно: но неподалёку - справа, кто-то, находился в беспамятстве и слабо постанывал. Чтоб удовлетворить возникшее любопытство, юноша, опираясь на локти приподнялся, и сразу приятно удивился - голова почти не кружилась. Осмотрелся вокруг и это тоже не вызвало былых неприятностей: хотя, разглядеть стонущего воина не получилось - его лицо прикрывала спина жреца склонившегося над бедолагой. Священнослужитель, время от времени макал в стоящую рядом с ним чашу небольшую тряпицу и то ли протирал ей покалеченного, то ли часто менял на его голове компрессы. От этого созерцания его отвлёк спокойный, заботливый голос Чурилы:
- С пробуждением тебя воин, ну и озадачил ты всех своим долгим сном.
Соколик аккуратно оглянулся на звук и увидел подходящего к нему ведуна. Тот неспешно шел, держа двумя руками глубокую крынку - источающую донельзя знакомый и очень приятный аромат. Двигался жрец аккуратно - стараясь не расплескать драгоценное содержимое глиняной посуды. Его взгляд из-под седых бровей, бегло 'пробежался по юноше', явно оценивая его физическое состояние: при этом он был уставшим и одновременно душевным - располагающим к доверию и желанию выговориться.
- А что, разве я долго спал? - Удивлённо поинтересовался юноша.
- Да вот, уже четвёртый день поди пошёл. - Ведун остановился рядом с Соколом и, удерживая сосуд только в левой руке, правой пощупал лоб молодого человека и заглянул в глаза. - Спал яки тот младенец, даже временами улыбался чему-то, видать что-то хорошее тебе снилось.