Бажен не только указал рукой, в какую ладью, кто должен усаживаться: но и стал поддерживать своего старого знакомца - Трацкона немного пошатывало от усталости и обилия полученных в бою мелких ранений. Его примеру последовали и остальные его воины - помогая пришлым раненым Ободритам идти до ожидавшего их у берега судёнышка.
- Что же ты свой род без кузнеца оставил? Или его уже на погибель приговорил? - С укором в голосе поинтересовался Бажен, помогая Трацкону идти.
- Я своим родичам не враг! - Также тихо возмутился Ободрит - бросив яростный взгляд на говорившего. - С ними ушли не только лучшие охотники - следопыты, но и оба наших знатных кузнеца - Молчан - старший брат Третьяка и их отец Осмомысл. Последнего ты должен знать: он хоть и в преклонном возрасте, но любого мужа за пояс заткнёт - особо в своём ремесле. Так что, найдут родичи безопасное место: срубят новый город и смогут в нём пережить первую - самую тяжкую и опасную после вынужденного переселения зиму. Если же я говорю сейчас не правду, пусть я и те, кто подомной жил, и пришёл со мной, будем прокляты от Перуна и Велеса, да не защититься нам собственными щитами, да пусть посечёт нас наше собственное оружие! ...
- Верю, верю; не обижайся - сдержано улыбнувшись, проговорил Бажен, - это я так - к слову сказал...
- Коль сказал, то знать недоброе про меня подумал...
Они ещё долго о чём-то переговаривались, спорили, но делали это уже намного тише. Их словесная перепалка не прекратилась, даже когда обе ладьи отчалили от берега и, повернув в некотором отдалении от суши, поплыли вдоль берега. Остальные же пассажиры с тоской поглядывали в направлении далёкого, оставленного ими города, в котором, судя по дымам, уже занимались очаги первых больших пожарищ.
У Ждана, от вида разгорающегося зарева над родным городом, с новой силой потекли горестные слёзы обиды, и его кулачки снова, как совсем недавно на валу, сжались бессильной злобе. Судя по его взгляду и еле уловимым, характерным подёргиваниям рук и тельца: малец мысленно был там - в Рерике. И скорее всего - в своих фантазиях он нещадно разил подлого неприятеля. И только после того как родная земля исчезла из вида: мальчуган, оставил свои грёзы, постепенно успокоился. Немного погодя, сбросив с себя оцепенение, мальчишка стал разглядывать всех людей плывущих с ним в одной ладье.
За тем, его внимание переместилось на ладью Бажена - идущую немного впереди. Там были вышедшие из гибнущего города родичи: и варяги не 'сидевшие' в данный момент на вёслах, оказывали раненым Ободритам первую, посильную помощь. Они посыпали раны высушенным и перетёртым в порошок мхом и перевязывали их, шепча наговоры - благодаря которым Лихо не сможет проникнуть в тело раненного воина и вызвать у него болезненную лихорадку. Первенец Годслава, как достойный сын своего отца, уже много чего знал - поэтому ему не надо было прислушиваться и присматриваться, чтоб понять то - чем заняты те воины. Вот так, во время наблюдений за родичами его и сморила дремота. Уж слишком много горя он сегодня увидел и пережил. Поэтому, спасительный сон взял мальчишку в свои нежные объятья - даря столь необходимую ему передышку и покой...
Веселится вражье племя - ликует: перекошены в злой ухмылке лица коварных недругов. Неистово прыгают они в страшном, безумном танце - празднуя злую победу кривды. Вскоре, от этого ужасного шабаша над вражескими головами стали сгущаться чёрные тучи, которые, повинуясь бесноватой пляске, стали закручиваться в воронку, центром которой, было единственное ясное пятно - казнённый Годслав. Ещё немного и сгущающаяся тьма жадно поглотит светлого князя без остатка...
От этого ужасного действа, душа Ждана разрывалась на части: он пытался кричать - но даже сам не слышал своего голоса. Мальчишка хотел пошевелить рукой, но и она его не послушалась - всё его тело оказалось скованным невидимыми путами жуткого чародейства. И он мог только, безучастно смотреть на эту ужасную вакханалию разыгравшуюся перед ним. Вскоре юный Ободрит заметил, что это не гримасы исказили лица его врагов: это были лики беснующийся Нави - Лешего, Лиха, Кикиморы и прочих ...
- Сынок, что с тобой? - Голос матери - такой родной и надёжный, разогнал страшное наваждение завладевшее ребёнком и извлёк из жуткого кошмара. - Что-то приснилось, сынок? Да? Тебя так трясёт.
Ждан вскрикнул и открыл глаза, он увидел свою маму, которая с нежностью и тревогой смотрела на него и гладила своей тёплой, и такой нежной рукой его непослушные волосы. Её прекрасное, чистое лицо освещали блики от костра горевшего неподалёку. Было слышно, как в огне мерно потрескивали сучья, и чей-то тихий бас звучал монотонно и ненавязчиво - придавая всему этому некую умиротворённость. Вскоре мальчишка вспомнил о том, что перед тем как уснуть, он плыл на варяжской ладье: а сейчас, было темно, и он с мамой и братьями лежали возле костра, и они все, явно находились на суше.