Толпа с тихим гомоном окружила очерченное место бранного суда и терпеливо ждала его начала. Вот и началось. Поединщики как по команде стали медленно сходиться. Все видели на теле Ободрита свежие, ещё не до конца зажившие раны: но на это никто не обращал внимания; здесь исход схватки решала не сила, а правда. Все присутствующие свято верили, что Перун не позволит погибнуть невинному человеку.
Вот и она - первая атака. Ермята резко рубанул мечом, целя в бок своему сопернику. Признаться, сделал он это легко и очень ловко - от такого удара почти невозможно закрыться, если у тебя нет щита. Но, в таком бою принято обходиться без щита. Несколько человек - из числа свидетелей суда, даже ахнули, предвкушая мгновенное окончание поединка. И всё же это умозаключение оказалось преждевременным. Годславович, как и положено хорошему воину резко сблизился с поединщиком и умудрившись в последний миг блокировать удар своим оружием: после чего ударив свободной рукой Ермяту в грудь, отскочил назад.
Ермята, получив мощный удар, закашлялся и некоторое время не мог восстановить своё дыхание: но, Сокол не воспользовался этим коротким замешательством своего противника. Это стало его ошибкой. По толпе пронёсся шёпот, что знать у этого Ободрита на самом деле рыльце в пушку - раз он допускает такие промахи: - 'Видать ему боги глаза застят - раз он не увидел такой возможности завершить бой‟. - Зашептались меж собой ротозеи.
Брат Беляны отдышался, и яростно вопя: - 'А-а-а!‟ - Кинулся на Годславовича, не переставая кричать, он обрушился на него частными ударами меча. Окружающим казалось, что вот, вот и сталь, сверкающая в руке нападавшего бойца, вопьётся в тело Ободрита. Но, к всеобщему удивлению, когда град ударов затих, на теле Сокола не оказалось не единой царапины. После этого, количество людей, уверенных в исходе поединка снова уменьшилось. Оба воина участвующих в бранном судилище, тяжело дышали: однако, Ободрит был более искусным бойцом и этот весомый факт, никто не отрицал.
Снова воины закружили в смертельном танце - обмениваясь ударами. И к разочарованию некоторых ротозеев, никто из соискателей правды, до сих пор не получил не единой - даже маленькой царапины. Хотя. Все заметили, что Сокола стали донимать не до конца зажившие раны, он стал сильнее жалеть свою раненую руку. Это дало почву к новым размышлениям, и людское мнение стало снова склоняться в пользу Ермяты. О чём тут же все зашептались, понимающе покачивая головами.
По округе прокатился возглас удивления, а какая-то из слишком сердобольных баб, даже громко ойкнула. Все заметили, как по боку одного из поединщиков прошлось отточенное острие меча и кровь, полившаяся из раны, окропила землю у его ног. Человек, получивший ранение, не сразу понял, что с ним произошло и, первые мгновения даже пытался контратаковать противника: но полученная рана сделала своё дело. Движение с большой амплитудой отозвалось резкой болью и боец, пошатнувшись, за малым не обронил свой меч.
- Все видят! Как и положено законом, кровь была пролита, и, имея такую рану, мой соперник больше не может продолжить бой! - Громогласно объявил Годславович: не сводя взгляда с Ермяты и не спеша опускать своё оружие. - Все заповеди были соблюдены, и я боле не вижу причин для продолжения этой битвы. Святовит свидетель, что бились мы честно, и я доказал что у меня никакой вины перед Ермятой нет!
- Нет! Суд ещё не окончен - с этого круга, живым должен выйти только один из вас! - Выкрикнул кто-то из глубины толпы.
Сокол даже не посмотрев в сторону говорившего 'грамотея‟ явно жаждущего продолжение кровавого зрелища, с нескрываемым вызовом ответил:
- Вы все слышали, и надеюсь, что помните то, как мне был брошен вызов. Ни Ермята, ни я, ни словом не обмолвились о том, что бьёмся друг с другом насмерть! Поэтому! Этот поединок был до пролитой крови! И она пролилась!
Это было не простое возражение, а категоричное утверждение. В ответ все собравшиеся горожане загалдели и в своём большинстве закивали головами - тем самым выражая своё согласие со словами Ободрита. Показывая, что бой окончен, Ломонос и Яромар потребовали у поединщиков убрать оружие. И первыми кинулись к раненому: желая поскорее оказать ему помощь. Хотя Сокол, уже был без оружия, и пожав в знак примирения своему сопернику руку: помогал тому покинуть круг, и выйдя за его приделы, усесться на землю.
Подходя поближе, вожди слышали как Ермята, смотря прямо в глаза Годславовичу, сквозь зубы процедил:
- Боги на твоей стороне Ободрит. Но, если моя сестра из-за тебя прольёт хоть одну слезинку - я клянусь что, не задумываясь ни на мгновение, убью тебя. Живи и постоянно помни об этом.