– У тебя все хорошо?
Он сел.
– Да.
– Ничего не болит?
– Нет.
Вот теперь я его разглядела. Синие глаза. Не голубые, не фиолетовые, а синие. Чисто синие. Густые ресницы. Широкие брови. Тонкие, бледные губы. А еще у него на лбу прыщ, который прикрывает длинная челка.
Необычный парень. Впервые вижу веснушки, рассыпанные не на носу и щеках, а на висках. Несколько крошечных точек притаились в уголке глаза, над бровями. Щеки и подбородок чистые. На спине солнышко тоже оставило свои следы, украсив сильные плечи крупными пятнышками.
Теперь он узнал меня и смутился. Встал на ноги, опустил голову вниз и через плечо спросил:
– А где Аня?
– Она с твоей бабушкой.
– С кем?!
Он повернулся.
При солнечном свете я заметила у него на щеке, в уголке носа, бледно-голубой синяк. Он резко выделяется на смуглой коже. Не знаю почему, но я протянула руку и пальцем провела по его лицу. Начиная с виска, и медленно дошла до подбородка. Кожа гладкая, нежная. Даже щетины нет.
Ребенок. Я привыкла защищать учеников. А он такой же мальчишка, одиннадцатиклассник. Наивный, напуганный.
На секунду он прикрыл глаза, прижался щекой к моей руке и замер. Не дышит.
– Еще, – тихо попросил он.
Я снова провела пальцем по синяку. Он взглянул на меня.
– Вы видели? Да?
– Что, видела?
– Вы были на балконе.
У него хорошее зрение. Без бинокля я бы даже не отличила мужчину от женщины.
– За что она тебя так? – прямо спросила я.
– Не важно.
Он отошел в сторону, сразу выпустил иголки.
Знакомая ситуация. Все дети бояться говорить про насилие в семье.
– Я могу тебе помочь.
– Чем?
– Ты хочешь об этом поговорить? Я никому не расскажу. Обещаю.
– Нет. Вы многого не понимаете. Мне не нужна помощь.
Какой же он худенький. Только плечи широкие, и спасает рост.
– Александр, я работаю с детьми, и многое знаю об их проблемах.
– У меня нет проблем.
Он улыбнулся. Впервые. Даже с ребятами на площадке, он никогда не выражает эмоций. Вроде радуется, но не улыбается. Не показывает зубы, только прикрывает рукой рот.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать один. А что?
– Ого! – воскликнула я от удивления. – Я думала, тебе нет и восемнадцати.
– Все так думают. Это хорошие гены моих родителей.
Да, уж! Гены постарались.
– Ты учишься?
Мы вышли на дорожку.
– Наденьте кроссовки, – сказал он, – а то уколите ногу. Тут много иголок от цветов.
Я села на лавку.
– Так, где ты учишься?
– В университете. Финансы и управление.
– В Москве?
– Почему в Москве? Я живу в Петербурге.
Он сел рядом со мной и, пока я завязывала шнурки на кроссовках, успел отправить кому-то сообщение.
Со стороны города ветер принес дурманящий запах петуньи. Огромные мальвы дали лишь еле заметный горьковатый привкус.
– Ты живешь в Питере?
– Да.
– Я тоже.
– И Аня?
– Аня?
– Она тоже живет в … Глупый вопрос. Она же ваша дочь.
Мы пошли по дорожке в сторону отеля.
– Она действительно твоя бабушка? – спросила я.
– Кто?
– Виолетта Филипповна.
– А-а… Да, она моя бабушка.
– Родная?
– Она мама моего отца. Значит родная.
– А дедушка есть?
– У кого?
Я даже остановилась. Какой же он не внимательный, летает где-то в облаках.
– Как ты учишься в университете?
– А что?
– Тебе нравится?
– Нравится.
– Факультет не легкий. Справляешься?
– Я окончил школу с золотой медалью. А в универе сложнее, но я много занимаюсь.
– Ты был отличником?
– Вроде того. В школе легко.
Мы идем друг от друга на расстоянии. Я с одной стороны дорожки, он с другой.
– Ты так и не сказал про дедушку.
– Про своего?
– Да.
– Он большой человек. Директор фирмы.
– У тебя богатый дедушка? А отец?
– Отец сидит.
– Где сидит?
– Там.
Он взглянул на море. Блеск воды отразился в черных зрачках.
Не хочет говорить о родителях. Все-таки есть проблемы, и не только с бабушкой. Хорошо, хоть вообще отвечает на вопросы. Первые дни он даже не смотрел в мою сторону, не замечал. Делала вид, что я не существую.
– У тебя есть братья, сестры?
– Сестра. Она старше меня на пять лет. Еще есть двоюродные. А у вас только одна дочь?
– Пока одна.
– Ей повезло.
– Почему?
– Все внимание достается ей.
– А тебе мало уделяли внимания?
– Мне? – Бледные губы вздрогнули. – Смотря от кого. Бабушка любит, а родители не очень.
Бабушка любит? Что же тогда говорить о родителях, если бабушка любит?
– Аня просит брата, – сказала я, – или сестру. Ей скучно одной. Потом она девочка, хочется, заботится о ком-то.
– Женщины странные создания. Вы любите жить ради кого-то.