Грай забыла о своих сомнениях и страхах. Забыла обо всех манерах, которым её учила септа. Она радостно взвизгнула и бросилась ему на шею.
— Я боялась, Роберт. Я так боялась за тебя… — пожаловалась она, заглядывая ему в глаза.
— Я должен был сделать это, Грай, — сказал он твёрдо, обнимая её. — Должен был сам разрубить этот узел. Ради нашей безопасности… и нашего будущего.
Она кивнула. Она всё понимала.
— Конечно, Роберт. Но это было очень страшно… — Она спрятала лицо у него на груди. — Бедный дедушка, бедный Гаррольд… Ты был такой… такой злой… — И призналась шёпотом: — Я боялась тебя, Роберт.
— Я больше не буду, — он поцеловал её волосы, — больше никогда не буду тебя так пугать. Всё будет хорошо, Грай. Вот теперь точно всё будет хорошо… Обещаю.
Она верила ему. Роберт держал свои обещания. Нужно было только внимательно слушать, что именно он обещает.
Главный септон возносил молитвы богам, и Грай шёпотом повторяла за ним, памятуя наставления септы Ксантии. Она опустила ресницы, украдкой оглядывая гостей. Гилвуд Хантер, лорд Длинного Лука, поглаживал пышные усы. Бенедар Белмор, затянувший своё выпирающее брюхо в нарядный камзол, отирал пот со лба. Коротышка Хортон Редфорт гордо стоял в окружении сыновей. Лысый череп Годрика Боррелла блестел в свете сотен свечей, словно смазанный жиром. Лиза не отрывала обожающего взгляда от Роберта. Бриенна смотрела на Грай и улыбалась. Вокруг них стояли Ройсы и Корбреи, Сандерленды и Брейкстоуны, Херси и Линдерли. Одни были в парчовых или кожаных кафтанах, другие в парадных доспехах, плечи многих покрывали плащи. Жёны и дочери, в лучших нарядах по последней моде, скромно стояли рядом.
Семикратно прочитав молитву, септон развернулся к зрителям и звучно объявил:
— Сегодня радостный день! Перед лицом Семерых я сочетаю браком Роберта Аррена из рода Арренов и Грай Уэйнвуд из рода Уэйнвудов! — После чего велел молодым: — Принесите взаимные обеты.
Они шагнули навстречу друг к другу и взялись за руки.
— Отец, прими мой обет… — вместе проговорили положенное.
— Я — её, и она моя! — громко и чётко сказал Роберт.
— Я — его, и он мой, — тише, но не менее твёрдо сказала Грай, глядя ему в глаза.
— С этого дня и до конца моих дней, — снова одновременно произнесли они.
Роберт ободряюще сжал пальцы Грай чуть сильнее.
— Кузнец, прими мой обет, — в полной тишине прозвучала дружная клятва.
— Я — её, и она моя! — Роберт улыбался.
— Я — его, и он мой… — Глаза Грай сияли.
— С этого дня и до конца моих дней.
— Воин, прими мой обет. Я — её, и она моя! Я — его, и он мой. С этого дня и до конца моих дней.
— Мать, прими мой обет. Я — её, и она моя. Я — его, и он мой. С этого дня и до конца моих дней.
— Дева, прими мой обет. Я — её, и она моя. Я — его, и он мой. С этого дня и до конца моих дней.
— Старица, прими мой обет. Я — её, и она моя. Я — его, и он мой. С этого дня и до конца моих дней.
— Неведомый, прими мой обет. Я — её, и она моя. Я — его, и он мой. С этого дня и до конца моих дней.
Храм заполнили звуки свадебного гимна. Грай затрепетала, заворожённо наблюдая, как Роберт не спеша отстёгивал на ней пряжку белого плаща, снимал его и затем передавал стоящему наготове Гаррольду. Она едва удержалась, чтобы не хихикнуть от радостного возбуждения, когда восторженный гул и шёпот толпы стали громче — её свадебный наряд стоил того, чтобы в изумлении ахнуть. Платье, сшитое из однотонной серо-голубой парчи и достаточно простое по покрою — с плотно присобранными на плечах крылатыми рукавами по принятой в Долине моде и закрывающим горло воротником наподобие латного горжета — покрывала сверху тонкая серебряная сеть, перекрестия которой украшали сотни лунных камней разных оттенков: от молочно-перламутровых на груди до лазорево-чёрных по подолу.
Однако когда Роберт снял свой плащ, ахнула уже сама Грай. Чёрный и мохнатый, развёрнутый внутренней стороной наружу, плащ явил ей огромного белого сокола и луну на небесной лазури — подкладку, которую пришивала она сама ещё в Стылых Водах, заменили на новую, напоминающую знамя Арренов. Мех коснулся плеч Грай, и сокол накрыл её полностью, от шеи до пяток. Она на миг зажмурилась от счастья. «Я принесу тебе кота, любимая. Обещаю, — сказал ей Роберт в горах после церемонии Посвящения. — В главной септе Чаячьего города я накрою твои плечи плащом из его шкуры…» Грай открыла глаза и благодарно улыбнулась. Роберт держал свои обещания.
Разрешение Главного септона вернуло её в реальность.
— Можете поцеловать друг друга, — сказал он.