В этом я весь – русский поэт Сергей Соколкин. Этим и Не интересен.
Автор
Посвящается Галине Гагариной
Я не сторож брату своему.И не брат я сторожу тому,кто стрелял на соловьиный шорох,кругом первым сделав Колыму.Я не сторож брату твоему,что поверил в гордую войну.И стрелял на Север, Юг и Запад,доверяя Богу одному.Просто брат я брату своему,просто честь не подчинить уму,просто он тогда меня не выдал…И теперь мне трудно одному.Я не сторож брату своему.Приглашаю всех на Колыму…Я в Москве люблю ходить на небо,а еще – в Бутырскую тюрьму…30 ноября 2008
Во сне пройдусь по коридорамБутырки,гулким, как столетья,пущу свой голос на простореи загляну в глазок – «сто третьей».Забытые увижу лица, —свое —с вершины лет и боли…И голос мой взлетит, как птицана выстрел, —плакаться о воле…Проснусь – на ощупь —в пледе мятом.В поту.И, выпив теплой водки,сползу подкошенным солдатомв сон,как в окоп, – глухой, короткий.А там настигнет голос-эхо,лихую растревожив дрему.И скажет буднично и тихо:– Ну что ж, привет,ты снова дома.15 сентября 2008
У меня на тюрьме вольный ветер живет,по твоим волосам он поземку метет.Он печали метет по крутым берегам.И взбегает искра по точеным ногам.И бенгалом горят мои черные дни,осыпаясь на русские плечи твои.И я вижу, как воздух прессует гроза.И вскипают рассветы в заветных глазах.И судьбу я рисую на мокром песке,на зеленой,к глазам подступившей тоске.23 июня 1993
Меня стерегла лишь кручинушка-доля,когда мне служивый надежду принес.Запиской твоей ворвался ветер воли,как – взаперти обезумевший – пес.Что можно любить так,страдать можно столько,не ведал мой разум до этого дня.Мысль о тебе воет бешеным волком,как – взаперти обезумевший – я.23 июня 1993
Воспоминанья о тебенакатывают то и дело,как то, куда ты так хотела, —из детства море.Но в судьбеуже наметился разломмеж нами и извечным морем.Твоя ладонь, как старый дом,рассечена морщиной горя.Твоя рука в моей руке.Моя судьба в твоей ладони.Мы тянемся друг к другу,стонем.И строим замки на песке.23 июня 1993
А мы нарушили заветыи не послушались людей.Но мир, сживая нас со света,не одолел души твоей.Святая дьявольская силав ней святотатственно жила:днем по пятам за мной ходила,а ночью душу стерегла.Твой образ сквозь прогорклый воздухв мое вплетался естество.И я в слепой ночи беззвезднойлепил и приближал его.Тебя я всю в истоме соннойбессонною ласкал рукой —на потной простыне казенной,уже измятой подо мной.Ладони утопали в теле,и с губ стекал любовный сок.И лишь глаза в глаза глядели,и лишь сердца считали срок.И, своего дождавшись часа,тонули в небе ты и я.И долго плакали от счастьяво тьме земного бытия.26 июня 1993
Все забыл: твои косы и платье…Но, привычную душу губя,за стеной, за бедой, за распятьемнаконец обретаю тебя.Бездна духа и вечные звездыне смущают тюремный покой.И прогорклый, прохарканный воздухвесь пропитан твоей чистотой.И в стенах вековых казематов,где Емелька главою поник,вижу я в потном вареве мататвой пречистый страдающий лик.О себе уже не беспокоясьи о воле не плача ничуть,я судьбе своей кланяюсь в пояс,твое имя шепчу и молчу…1 июля 1993
На губах, овдовев, отцвели поцелуи,как застывшие бабочки канули в прах.И святится в слезе,на ресницах танцуя,твое долгое имя на звонких ногах.Остальное лишь тлеет и в памяти тонет.И глаза наливаются небом седым.Лишь, за воздух хватаясь,упрямо ладонивспоминают родное и близкое им.И я слышу твой голос в тюремном оконце,сбереженный, как ржавого хлеба ломоть.И сквозь щели в душе незнакомое солнценаполняет печалью притихшую плоть.И становится странно-легко,и, немая,песнь о волюшке с губ отлетает, как дым.И друг к другу мы рвемся,судьбу принимая,всё как есть понимаеми в стену глядим.2 июля 1993
Дорогая, как ты там за мукой-разлукойв своем буйном цветенье кукуешь года?Протяни мне —в прощанье застывшие – руки.Я вернусь! Я тебя никому не отдам!Я ворвусь к тебе ночью,как воин ликуя,упаду пред тобою в священном бреду.И губами, забывшими вкус поцелуя,как к колодцу, к любимым устам припаду.Буду пить твое тело до изнеможенья.Чтоб вскипала в объятьях звериная жуть.Окна я кирпичом заложу.И до жженьяна губах – буду пить.А потом расскажу,как в глухой полутьме своей чуть не ослеп я,когда, свет твой увидев, пошел напролом…Как однажды, накрыв мою голову пеплом,смерть нависла, глаза зачерпнувши крылом.Как визгливая ревность взвивалась над шконкой,как на лезвии бритвы игрался с судьбой,когда старого зэка седая наколкав тонком лучике мне показалась тобой.Как тебя рисовал я, и стенка сыраяпроминалась,как рвалась незримая нить,когда пальцы я сбил,штукатурку сдирая, —чтоб тебя на свободу с собой унести.Как звучала во мне, желваками играя,затихала на миг, чтобы вздыбиться вновь,в эти гиблые камни вживаться мешая,эта невоплощенная в сказку любовь.Я вернусь навсегда. И душою воскресну.Сбереженную мною затеплю весну.И тебе – растерявшейся —выплачу песню,и прижмусь к тебе весь.И как мертвый усну.3 июля 1993