— Мало утешительного. Опять снег. Хотя бы немного видимость улучшилась, тогда можно было бы действовать одиночными самолетами, все-таки оказывали бы какую-то помощь наземным войскам.
— Что поделаешь? — вступил в разговор Борис Ривкин.
— Ничего, — вздохнул Бенделиани, — остается только ждать, когда подойдет антициклон. А по прогнозу видно, скоро подойдет. Правда, он медленно смещается, но уверенно. По всей вероятности, завтра к исходу дня будет у нас.
— Быстрей бы подходил, — снова заговорил Евдоким Андреевич Норец, — тогда бы общими усилиями мы быстрее принудили врага прекратить боевые действия. А то — слышали? — посылали к немцам парламентеров, предлагали покончить с кровопролитием, так нет, видите ли, не хотят.
— Бить их крепче надо, — шлепнув ладонью по шлемофону, произнес Илья Чумбарев. — Так бить, чтобы они на всю жизнь запомнили, на что способна Красная Армия.
— Правильно, лейтенант, надо бить, бить днем и ночью, не давая отдыха, поддержал Илью замполит. — В результате декабрьских боев враг понес громадные потери от огня нашей артиллерии, гвардейских минометных частей и систематических налетов нашей авиации. Позавчера войска второй гвардейской и пятьдесят первой армий разгромили Котельническую группировку врага. Перестала существовать четвертая румынская армия, а пятьдесят седьмой танковый корпус немцев отброшен в район Дубовские, Зимовники. Сейчас противнику придется еще туже. А почему? Да потому, что продовольственный рацион сократился: выдают по сто граммов хлеба и по тридцать граммов так называемых жиров. Уже поели юг всех лошадей из первой румынской кавалерийской дивизии. Теперь принялись за собак и кошек.
Ребята засмеялись.
— Я вполне серьезно, — продолжал Евдоким Андреевич. — О положении окруженных войск противника красноречиво говорят письма, направляемые в Германию. — Он открыл свою полевую сумку, извлек из нее какие-то бумаги. -Вот, послушайте, что пишет своему брату обер-ефрейтор тридцать седьмого артиллерийского полка сто тринадцатой пехотной дивизии Герман Матшай:
У меня к тебе большая просьба. Только ты не говори о ней, пожалуйста, ничего нашим родителям, а то они будут очень беспокоиться. Я хочу попросить тебя присылать мне от времени до времени посылочки. Пусть это будет один-единственный ломтик хлеба.
А ефрейтор первой роты двести двадцать второго полка сотой пехотной дивизии Отто Захтенич сообщает своей жене:
Вчера мы получили немного водки. Это было очень кстати, так как мы как раз зарезали собаку. Я, в общей сложности, зарезал уже четырех собак, но ни я, ни мои товарищи никак не можем наесться досыта. Однажды я подстрелил сороку и сварил ее, суп получился, как из цыпленка, вкусный и желтый.
Голос капитана потонул в дружном хохоте летчиков.
Последний день 1942 года. В этот заключительный день шестинедельного наступления наших войск на подступах к Сталинграду к нам приехал представитель политотдела дивизии. Что он скажет нового, обнадеживающего? Сидим ждем.
Гость быстро взглянул на часы (вероятно, его ожидали в других частях, поэтому он рассчитывал время), снял шапку и сбросил на табурет полушубок. Заместитель командира полка по политчасти представил приезжего:
— Агитатор политотдела двести двадцатой истребительной авиационной дивизии капитан Минаев.
— Как вы уже знаете, товарищи, — без предисловия начал приезжий политработник, — с девятнадцатого ноября Красная Армия силами Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов перешла в наступление и нанесла мощный удар по врагу. Ход сражения показал, что стратегический план немецко-фашистского командования был построен на песке, потому что гитлеровцы не учли своих реальных сил, не учли и не могли учесть наших возможностей, наших резервов. А план врага заключался в том, чтобы захватить Сталинград, отрезать центральную европейскую часть Советского Союза от волжского и уральского тыла, окружить и взять Москву.
Лектор показал на карте хищные синие стрелы — направления вражеских ударов, разработанных штабом Гитлера к лету сорок второго года.
— Полной противоположностью плану неприятеля, — продолжал докладчик, — был стратегический план окружения и разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом, созданный Верховным Главнокомандованием Красной Армии. Этот план, как вам известно, осуществлен нашими войсками, в том числе и вами, дорогие друзья, в течение последних шести недель.
В первых рядах кто-то захлопал. Его поддержали. Землянка взорвалась аплодисментами. Минаев поднял руку. Установилась тишина.