– Да, звездный командир?
– Вы сегодня такой задумчивый, что, мне кажется, вам не помешало бы пообщаться с кем-нибудь.
Пиджин все больше и больше делалась неофициальным заместителем Жеребца с момента образования Иррегулярных Частей. Приветливая и проницательная, она стала ценным приобретением для него.
– Я думал о том, Пиджин, что нам ни в коем случае нельзя ударить в грязь лицом в готовящихся сражениях. С нас спросу больше, чем с любого обычного подразделения. Даю руку на отсечение, что вернорожденные не оставят без внимания ни одной малейшей нашей оплошности, любое неудачное действие солдат Иррегулярных Частей в бою будет сопровождаться грандиозным криком. Правда, после того, как Хан официальным указом определила задачи нашей части в этой кампании, недоброжелатели заметно поутихли, но, боюсь, только на время.
– Но у нас есть отличная возможность показать себя, воут?
– Ут.
– После того как Диана завоевала родовое имя, язвительных выпадов и колкостей в наш адрес стало явно меньше…
– Точно.
– И они так и будут помалкивать, если только мы не оступимся. Тогда они не отцепятся от нас, как изоляция с миомерного волокна.
– Диана сама в том же положении, Жеребец. Она ведь совсем недавно завоевала родовое имя. Бесспорно, это большое достижение, но зато сейчас за всеми ее действиями будут пристально следить глаза злопыхателей.
– Понимаю… хотя она уже успела хорошо зарекомендовать себя в боевых действиях, все будет словно в первый раз…
Они замолчали, глядя вверх, на сверкающего в лучах прожекторов «Разрушителя».
– Вы когда-нибудь жалели о том, что вы – вольнорожденный? – внезапно спросила Пиджин.
Жеребец удивился:
– Как можно жалеть об этом? Это ведь данность, я такой есть с рождения, воут?
– Ут. – Пиджин отвела взгляд от робота. – Наверное…
Еще один воин, рвущийся в бой, исходил злобой в этот момент, сидя в своей холодной каюте на «Рапторе».
Равиль Прайд пытался с помощью крепкого коктейля избавиться от назойливых, беспокоящих его мыслей, но ничего не помогало. Он был довольно безразличен к выпивке, и сейчас алкоголь лишь усиливал раздражение.
Мой вызов по поводу родового имени Дианы не будет теперь иметь никаких последствий. На ее стороне Марта Прайд. К тому же дело может принять совсем другой оборот, если эта чертова Диана отличится в бою… Припомнят мне этот вызов. Мой статус ристара может улетучиться как дым, и я стану самым обычным воином, каких много… Нет, этого я не смогу перенести. Уж лучше погибнуть в бою.
Мало кто из воинов Нефритового Сокола отличался болезненным честолюбием, но Равиль Прайд был не из их числа. Это отклонение, возможно, проистекало из-за внесения генов Клана Волка в его сиб-группу. Для Волков в гораздо большей степени, чем для Нефритовых Соколов, было свойственно отклоняться от прямого пути.
И все же Равиль понимал, что должен смириться с подобным поворотом событий. Если бы у него появилась возможность чем-нибудь насолить Диане, но не в бою, где все должны быть заодно, он бы непременно подстроил какую-нибудь гадость. Если же такой возможности не представится и Равилю не удастся занять более высокое положение в Клане, то делать все равно будет нечего…
Сидя в одной из орудийных турелей точечной обороны – вспомогательной артустановки, которая являлась боевой единицей на тот случай, если вдруг откажет основная система управления огнем «Раптора», – Диана предавалась примерно тем же мыслям, что и Жеребец с Пиджин.
Девушка смотрела на мерцающие звезды, на пугающую бездонную черноту Космоса, ощущая себя именно тем, чем являлась в тот момент – одиноким воином в крошечном отсеке маленького корабля, который в необъятности огромного пространства казался чем-то абсолютно незначительным и несовершенным…
Диана закрыла глаза, таким манером отгородившись от вечной необъятности вселенной. В маленьком отсеке царил адский холод – не было нужды обогревать его, если не велись боевые действия: впрочем, воину, селившемуся в каюте, обычно было не до личного комфорта и во время проведения огневого контакта.
Я словно бы чувствую, как мой отец, великий Эйден Прайд, смотрит на меня из какого-то места этой стравагской вселенной, где обитают души героев…
Диана снова открыла глаза: вселенная по-прежнему пребывала в величественной и насмешливой немоте.
Теперь, когда у меня есть родовое имя, многие смотрят на меня как на наследницу героизма Эйдена. Сколько места занимал героизм в твоей жизни, отец?
Она совсем недавно стала мысленно обращаться к нему «отец».
…Сколько места в твоей жизни по времени? Я имею в виду, что ты ведь большую часть своей военной карьеры провел в тылу, выполнял второстепенную работу или нес службу в карауле… Ты проявил героизм именно в том бою, где ты был вынужден раскрыть свой вернорожденный статус. Ты довольно смело вел себя во время победной схватки за родовое имя, быстро и четко принимал решения в битве за Токкайдо, отличился храбростью в последние несколько минут на Туаткроссе… Может, есть еще пара-другая эпизодов, не приходящих сейчас на ум. Если сложить время всех этих героических деяний, сколько бы это получилось? Несколько часов? Может, меньше часа? Сколько у меня такого времени? Неожиданно Диана увидела, как в космической беспросветной темноте вспыхнула звезда. Ей подумалось: не весточка ли это от ее отца? Нет, наверное, просто случайное небесное явление, а то и вовсе обман зрения…