Выбрать главу

Ева и сама видела, что кузнечный молот не просто изменял облик стального бруска, он словно разбивал оковы, все еще сдерживавшие Филиппа. Ночью в объятьях любимого она убедилась в верности своей догадки. Молот Верхнего мира сумел разбить лед и разжечь огонь, затаившийся до времени под пеплом. Облик предков, правда, пока не возвращался даже в виде аватара, но Филипп заметно приободрился и уже подумывал о том, чтобы оседлать своего железного коня.

Он вообще всеми силами старался как можно скорее вернуться к прежней жизни и помимо кузнечного ремесла и о своей основной специальности даже на отдыхе не забывал.

— Но это ведь для дела надо, — хмурился Филипп, когда Ева или его мама пеняли ему на небрежение здоровьем.

— Ты же понимаешь, что, если мы хорошенько не прижмем Карину, она не успокоится! — объяснял он уже Еве, когда они оставались наедине.

Сотрудничество с коллегами Кирилла по выявлению злоупотреблений и афер в деятельности Фонда экологических исследований, начатое еще в больнице, он продолжил в Наукограде. Тем более что Иван Царев и Андрей Васильевич Мудрицкий подсказывали, в каком направлении вести поиски. Ева помогала им со своей стороны, отыскивая информацию в открытых источниках, в том числе бразильских, или занимаясь переводом материалов с португальского, французского и английского.

— Давно я не встречал лингвистов, настолько хорошо владеющих специальной терминологией и навыками технического перевода! — хвалил ее Андрей Васильевич.

— Ну она же полгода в физмат лицее проучилась, — напоминала Ксюша, которая вместе с Кириллом тоже ближе к концу лета приехала в Наукоград провести какие-то исследования на биостанции и познакомиться наконец с родными избранника.

Ева, конечно, не вдавалась в подробности личной жизни подруги, но догадывалась, что дело тоже идет к свадьбе. Тем более что Кирилл с пониманием относился к тому, что в полнолуние его избранница ночи проводит в лесу, возвращаясь поутру с добычей. Иногда в этих вылазках молодую волчицу сопровождал Нелюб.

Впрочем, какими именно путями путешествовал бабушкин любимец, Ева могла только догадываться. Однажды он запрыгнул поутру к ним с Филиппом на подушку, держа в зубах клочок бумаги, испещренный химическими формулами. Чуть ниже находилась приписка, сделанная Левиным почерком. Похоже, доверить добытую информацию почте или электронному носителю кудесник, который регулярно выкладывал фотографии на фоне достопримечательностей и записи концертов, не решился.

— Да он с ума сошел! Там же что угодно подхватить можно! — испугался за друга Иван Царев, который сразу же безошибочно разобрал название города, где располагалась крупнейшая из засекреченных лабораторий.

— Одно слово — музыкант, — резюмировала Ксюша, вслед за Иваном принимаясь за изучение формулы и на всякий случай проведя бактериологический анализ бумаги, к счастью, не зараженной никакими опасными микроорганизмами.

— Он не просто музыкант, а кудесник, поэтому может проникнуть туда, куда ход другим закрыт, и выйти невредимым, — вступилась за друга и коллегу Василиса.

В это время Иван изучал формулу.

— Они все-таки сделали это! — взволнованно проговорил он, объяснив, что речь идет об РНК одного из опасных вирусов, скрещенного с возбудителем сезонного ОРВИ.

— Наши биоинженерии еще пару лет назад утверждали, что такое невозможно.

Филипп попробовал раздобыть сведения относительно изысканий, проводившихся в указанной Левой лаборатории, но след, начинавшийся в одной из соседних стран, вел в такие глобальные и могущественные структуры, что Кирилл Боровиков и его отец от удивления даже присвистнули. Похоже, Карина нашла себе новых могущественных покровителей.

— Только бы она эту заразу к нам не завезла! — кипятилась Ксюша, понимая, что дочь олигарха вновь остается вне досягаемости.

— Если вирус вырвется из-под контроля, всему миру мало не покажется! — согласился с ней Иван.

— Чем не подпитка зеркалу! — вздохнула Василиса.

— И найти улики еще сложнее, нежели в случае с мусорными полигонами! — добавил Кирилл.

Ева кивнула, вспоминая последнее появление дочери олигарха на публике. Таблоиды пестрели статьями, посвященными организованному Фондом экологических исследований в Рио благотворительному вечеру, якобы призванному привлечь внимание к проблеме вырубки тропических лесов. Карина после курса лечения блистала во всей былой красе и производила впечатление успешности. Возвращаться из Бразилии она пока, судя по ее заявлениям, не собиралась. Проект на Мещере еще до проверок свернула, от УК «Экопереработка» открестилась, да и другими, в том числе еще отцовскими, проектами руководила пока через менеджеров и юристов.

— Вот и ладненько! Скатертью дорога! Может быть, ее там, на Амазонке, пираньи съедят! — разглядывая фотографии, приободрился Филипп.

— Скорее, она их съест, — покачала головой Ева. — Не думаю, что она просто так от своих полигонов отступится. И бактериологические лаборатории расположены отнюдь не в Южном полушарии.

— С вирусами пока вилами по воде писано, — успокаивая, обнял ее Филипп. — Андрей Васильевич, вон, говорит, что боевые штаммы пока неэффективны.

— А Иван, твой отец и Боровиковы с ним почему-то не соглашаются, — вздохнула Ева. — И это не считая зеркала. А что, если Карина все-таки решится выпустить Константина Щаславовича? Хотя бы для того, чтобы попытаться освободить мать.

— И что ты предлагаешь? Прятаться от нее всю жизнь? — сурово нахмурился Филипп. — Или сдаться и начать играть по ее правилам? Василиса попыталась. Целый год в лягушачьей шкуре ходила, — добавил он, вспоминая произведший на него неизгладимое впечатление рассказ о путешествии в Навь и битве с ее Хозяином, в сравнении с которыми Евино путешествие выглядело просто увеселительной прогулкой. Другое дело, что Филипп все равно считал ее героиней.

— С милым рай и в шалаше, — поцеловала любимого Ева. — Я не отказалась бы остаться в Наукограде или даже в деревне. Но ты не можешь без компьютера, да и кузня Великого Полоза, кажется, уже занята.

В самом деле незадолго до их отъезда загостившийся у бабушки Евдокии дядя Миша объявил о своем решении остаться.

— На старости лет лучше жить на природе. Да и за кузней Великого Полоза надо присмотреть.

При этом он снова с такой теплой хитрецой глянул на бабушку Евдокию, которая уже десять лет жила вдовой, что никаких пояснений не потребовалось.

— Нам скоро ждать еще одной свадьбы? — на всякий случай спросила Ева.

— Да какая там нам с этим старым плутом свадьба? — отмахнулась фартуком бабушка, с улыбкой грозя дяде Мише пальцем. — Курам на смех!

— А как же квартира, кузня в Москве? — не понял Филипп.

— Кому молот Верхнего мира подчинился, тому и кузней владеть, — посерьезнев, глянул на племянника дядя Миша. — Да и наковальня там близко.

Вот так и получилось, что после возвращения еще до свадьбы они с Филиппом начали потихоньку обживаться в своей квартире, да еще и престижном районе Старого Арбата, недалеко от клиники Даждьросы.

Жить собирались на свои. Хотя Филипп особо не афишировал участие в истории с Фондом экологических исследований, еще до выписки из больницы ему начали поступать предложения от солидных фирм. Впрочем, он выбрал компанию братьев Яшиных. Тем более что там ему обещали гибкий график, позволявший находить время для учебы, подготовки магистерской диссертации и работы в кузне. Ремесло Филипп освоил настолько быстро, что бывалые мастера только диву давались. И теперь, вступив в союз оружейников, выполнял первые заказы. Еве у Яшиных тоже работа нашлась. Со своими тремя языками она переводила статьи и различную документацию, в том числе и для Даждьросы, а в свободное время писала свой диплом и занималась с учениками.

Родители помогали переехать и обустроиться. Тем более что каких-то особых переделок не требовалось: дядя Миша при активной помощи Филиппа только весной закончил ремонт. Учившаяся рядом Василиса забегала по-соседски, подсказывала, как создать уют. Ксюша с Кириллом и Иван по-дружески навещали. Вернувшиеся к концу сентября Лева и Маша активно участвовали в предсвадебных хлопотах.