В дальнем конце пещеры, в самой её глубине, бурлило озеро чистой горячей воды, выходящей из подземной реки глубоко внизу. Вода стекала в другую пещеру, где, зажатая в узких тоннелях, уносилась куда-то далеко, и, как нам говорили, наконец пробивалась сквозь камни на свет.
Когда мать впервые привела нас туда, мы с Валдис боялись этого бассейна с парящей водой. Нам казалось, что там, на дне, затаился какой-то огромный зверь — дракон или чудище, который может подняться, пока мы спим, и сожрать нас. Сначала мы старались спать по очереди, но в конце концов обе уснули.
В пещере было слишком тепло, звуки воды не давали сопротивляться сну. Но теперь я одна у этой воды. Теперь никто не увидит, бодрствую я или сплю. Пятьдесят лет нас здесь было двое. Мы были близнецами, постоянными спутницами день и ночь, наяву и во сне. Даже любовникам незнакома такая близость. Я смотрела на одиноких людей и думала — каково это, жить в компании себя самого, слышать биение только своего сердца в ночи, чувствовать только своё дыхание в темноте. Сестра была так мне близка, как душа близка с телом, и я не могу представить жизнь без неё.
Я знала, что мы когда-то умрём, все смертные умирают, но думала, мы умрём вместе. Казалось невозможным, чтобы одна из нас оставалась в живых, когда другая уйдёт.
Сказать по правде, я совсем не уверена, что жива. Я словно окаменела внутри, как будто мысли застыли и слёзы сделались льдом, но всё же, тело всё ещё чувствует жар воды, бурлящей в пещере.
Мои глаза ещё могут видеть пламя факела, горящего на каменной стене, и пылающие угли в моём маленьком очаге. Мои уши ещё слышат, как воет ветер в высоте над щелью в скале, далеко за пределами моего взгляда, играет с этой дырой, как ребёнок играет на дудке. Как всё это возможно, когда Валдис мертва?
Когда мать в первый раз привела нас сюда, она дала нам маленькие тюфяки и стёганые одеяла для сна, корзины с сушёной рыбой и китовым мясом, копчёной бараниной и сладкими сушёными ягодами. Она дала нам лампы, заправленные рыбьим жиром, и вымоченные в дёгте факелы. А воды в нашем подземном озере было — хоть отбавляй.
Кузнец, который приковывал цепи глубоко в скале, был с нами добр. Он постарался сделать так, чтобы цепи на железных обручах у нас вокруг талии были достаточной длины, и мы могли подходить к воде, даже купаться, если захочется. Только мы боялись входить в то озеро.
Кузнец в те первые годы, когда мы росли и взрослели, возвращался несколько раз, чтобы подогнать на нас новые обручи, но мы больше никогда не видели мать. Ни разу после того дня, как она привела нас сюда. И тогда мы в последний раз видели и луну, и солнце.
Конечно, приходили другие, приносили еду и масло для наших ламп, дарили одежду или цветы весной. Все, кто приходил сюда, что-нибудь нам приносили. Они раскладывали перед нами свои дары, а потом задавали вопросы.
— Моя рыжая лошадь пропала, где искать её?
— У моей дочки два ухажёра, кого ей выбрать в мужья?
— Мой муж не вернулся с моря, он утонул или бросил меня?
— Если купить мне ферму соседа, пойдут ли дела на лад?
— Моего сына убили, кто убийца?
Они хотели проклятий и наказания тёщам, заклинаний, чтобы победить соперников, благословений для защиты детей и лекарств для больных коров.
Мы слушали, как проходила вся их жизнь, узнавали про их успехи и ссоры, про горе и радости, но мы сами не видели жизни, только наши видения. Мы не жили.
А они нас боялись, боялись того, на что мы способны, если эти железные обручи спадут с наших тел. Они знали, что только железо удерживает в пещере наши души. Если бы это железо сломалось, мы могли превратиться в соколов. Мы могли бы летать под слепящим солнцем, или парить среди замерзающих звёзд. И они, как и наша мать, которая привела нас в пещеру, боялись того, что мы могли бы сделать тогда.
Но здесь мы укрощены, мы их пленники, они в нас нуждаются, и сейчас сильнее, чем когда-либо, потому что длинная тень зла крадётся по этой земле.
Лютеране разрушают аббатства и монастыри, изгоняют католических священников и казнят епископов. Они нападают на дома и фермы, разыскивают изображения святых, амулеты и обереги колдунов и знахарок, которые защищали исландцев с тех пор, как этой страной правили старые боги.
Все прежние догмы, вера, надежда, за которую люди цеплялись столетиями — всё у них отнимают. Люди напуганы. Растеряны. Беззащитны. Они нуждаются в нас. А мне так нужна Валдис.
Когда-нибудь, сестричка, когда-нибудь, мы вернёмся к голубому льду. Я найду способ вернуться к свету. И заберу тебя. Клянусь на твоём мёртвом теле, я тебя не обману.