— Но я не могу тебя бросить здесь, — на лице Изабелы отражалась тревога. Видеть её было очень трогательно.
— Думаешь, я упущу возможность разбогатеть? — произнёс я с уверенностью, которой на самом деле не чувствовал.
— Я знаю, здесь нет никаких алмазов, — горячо сказала она. — Почему ты не можешь, хоть раз... — По её щекам покатились слёзы. — Спасибо, Маркос... спасибо за жизнь моего отца.
Я проводил Изабелу на корабль рано утром, во время прилива. Мы пронесли соколов на борт в корзинках, спрятанных между клеток с курами. Соколы должны оставаться невидимыми, пока берега Исландии не скроются из вида. Когда она обернулась, чтобы попрощаться, я взял её за руку. Всё же я должен кое-что ей сказать.
— Изабела, Витор не единственный иезуит, желающий твоей смерти. Немало людей озабочены тем, чтобы ты не вернулась домой, особенно с этими птицами. Я всем сердцем надеюсь, что ты попадёшь туда вовремя, и спасёшь своего отца. Но если сумеешь, ты должна мне пообещать, что не задержишься в Португалии ни на один лишний день. Садись на корабль, иди через горы, беги любым способом, и как можно скорее. Иначе тоже окажешься в подземелье, они уже всё решили.
Я не раз видел, как Изабела была близка к гибели, и думал, что наблюдал её испуг, но в тот момент на её лице, появилось выражение глубокого ужаса и предчувствия беды, какого я никогда раньше не видел ни у одного мужчины или женщины. Она была в ужасе от того, что ей предстоит. Изо всех сил заставляла себя ехать обратно, когда каждая косточка тела, должно быть, кричала ей "не возвращайся".
Я проклинал себя за то, что отдал ей деньги, и это всё, что я мог сделать, чтобы не дать себе оттащить её от этого корабля. Но я знал, что даже это её не остановит.
— Нет, Изабела, прошу тебя, не возвращайся назад.
Она с трудом проглотила комок в горле и заставила себя улыбнуться. Потом поднялась на цыпочки и чмокнула меня в щёку.
— Ты просто не можешь быть плохим человеком, Маркос, несмотря на то, что пытаешься. Обещай, что никогда не перестанешь искать алмазы.
Я смотрел, как корабль отходил от берега, как треугольные паруса развернулись и захлопали на ветру. Вы же знаете меня, я никогда не приставал к Господу или к какому-нибудь из святых, да и не собирался брать это в привычку, но я считаю, что каждый человек вправе просить Старика сделать одолжение, хотя бы раз в жизни.
— Всеблагой Иисусе, — прошептал я. — Присмотри за ней, пусть она доживёт до старости.
Я отвернулся и зашагал по берегу опустевшей гавани. Моя единственная надежда покинуть эту навозную кучу только что, на моих глазах, уплыла под парусом за горизонт, и теперь я застрял здесь по меньшей мере до следующей весны.
Придётся искать способ выжить. Но учитывая то, что мне пришлось испытать за последние недели, я не собирался сдаваться перед таким пустяком, как пустой кошель. В этих горах не могло быть никаких алмазов, и я, конечно же, не настолько глуп, чтобы возвращаться в пещеры и искать их, но вот лекарство из мумий оказалось неплохим и прибыльным дельцем. Конечно, придётся найти побольше мёртвых тюленей, а потом обойти другие деревушки и городки, чтобы продать снадобье. Секрет в том, чтобы продолжать двигаться, не задерживаясь подолгу в одном месте, пока никто не заподозрил, что оно не действует. Однако кто знает, может мой порошок вылечит кого-нибудь как настоящее лекарство. Если люди верят во что-то достаточно сильно, иногда случаются чудеса.
Разве это не то, что священники зовут верой? И чем больше люди платят за что-либо, тем большую обретают веру. Исландцы бедны, как трупы в общей могиле, но где-то в округе должны быть богатые датские вдовушки, что застряли на этом острове. Должно быть, они изголодались по обществу молодого красавца, который знает, как ухаживать за настоящей дамой. Кто знает, может они даже рассматривают возможность обзавестись новым мужем.
Я взглянул в прозрачную зелёную воду — прямо под поверхностью плыла обнажённая женщина. Смуглая кожа казалась мягкой и гладкой. Волосы цвета воронового крыла струились, колыхаясь в волнах. Между твёрдых, округлых грудей, бесстыдно вздымающихся сквозь рябь, лежал амулет в форме голубого глаза. Она улыбалась, пухлые губы похотливо открыты, руки распахнуты, чтобы обнять меня. Она хотела, чтобы я пришёл к ней, лежал с ней рядом в холодных одиноких глубинах. Сильвия хотела мести.