— Но отец, Себастьян обожает тебя, и знает, как сильно ты любил этих птиц. Он тысячу раз видел, как ты о них заботишься. Он не мог поверить, что ты способен причинить им вред. Ты не просил о возможности повидаться с ним, объяснить?
— Я видел его, — ответил отец, с таким отчаянием в голосе, что мои глаза обожгли слёзы. — Но юный король был не один. Я понял, что Себастьян не хотел верить в эти россказни. Но я ведь не сказал ему, что я из Новых христиан, с чего бы? Он не спрашивал, и даже представить такого не мог. Но понятно, его убедили, будто я сознательно скрывал правду, и таким образом, в нём поселилось сомнение. Если я утаивал от него такое, почему и в другом мне не лгать? Даже если он мне и верил — он же просто ребёнок. Как он может противиться окружающим его взрослым? Разве станет он с ними спорить, особенно с дядей и наставниками? Он их боится. Маленький Себастьян сделал всё, что только мог. Он попытался сказать, что не верит в мою вину, а когда один из советников предложил ему подписать приказ о моей казни, он решительно отказался... ну, то есть, сначала.
— Нет, отец, нет! — застонала я, зажимая руками рот.
Он с огромным усилием поднял руку, коснулся моей щеки. Зазвенела тяжёлая цепь.
— Не плачь, детка, прошу тебя.... Тебе нужно быть сильной... ты должна, или ты это не переживёшь. Мой час ещё не пришёл. Когда Себастьян отказался подписывать, один из иезуитов предложил устроить проверку. Он сказал, если я невинен и добрый католик, Бог подтвердит это, вернув птиц к жизни. Себастьян — смышлёный парнишка. Он сказал, что те птицы похоронены уже больше трёх дней, сам Иисус не пробыл в могиле так долго. Иезуиты были в ярости. Один, казалось, вот-вот ударит мальчишку, и не важно, что он король. Но тут, чтобы сгладить ситуацию, в разговор вступил муж доньи Офелии. Он предложил, чтобы Себастьян просто потребовал от меня замены погибших птиц на пару новых соколов. Он сказал это в шутку, и все засмеялись, поскольку знали, что это невозможно. Откуда мне, сокольничему, взять такие деньги, не говоря уж о том, где я мог бы найти пару белых соколов? Но юный король не смеялся. Он ухватился за эту мысль как за возможность разрешить проблему. Король взмахнул рукой в знак молчания, о после официально объявил, что даёт мне год и ещё один день чтобы предъявить новую пару белых соколов. Если я это сделаю, он меня помилует.
От этих слов моё сердце едва не разорвалось от облегчения.
— Благодарю тебя, Пресвятая дева, — выдохнула я. — Видишь, отец, всё хорошо. Мы найдём деньги. Ты сказал, что немножко спрятал, а у меня есть несколько ожерелий, их можно продать. И у матери есть пряжки и кольца. Найдём и ещё что-нибудь. По крайней мере, он дал нам достаточно времени, чтобы собрать нужную сумму, и мы сможем тебя вызволить. Можно взять в долг...
— Нет, Изабела. Не ради этого я послал за тобой. Вы должны взять те деньги и все ценные вещи, что у вас есть, и уехать этой же ночью. Король дал мне... нам немного времени, и я за это благодарен. Но иезуиты никогда не допустят, чтобы ребёнок взял верх над ними, даже если это король. Не в их силах заставить короля изменить свою волю, но они вынудили его добавить одно условие. Если я не представлю ему новых птиц, они казнят меня, но не только меня одного... они убьют и тебя, и твою мать, и казнь не будет... милосердной. Думаю, и этим всё не закончится. Они попытаются отыскать и других членов нашей семьи. Моя сестра, её дети... никто из нашей семьи больше не в безопасности. За это преступление мы все заплатим ужасную цену. И ты понимаешь, вам с матерью надо исчезнуть сегодня же. Уверен, они намерены арестовать вас обеих в ближайшую пару дней и держать, пока время не истечёт, чтобы вы не сбежали. Нельзя, чтобы тебя нашли. Кроме того, нужно послать весть твоей тёте, но лишь когда вы будете в безопасности.
Я почувствовала, как холодеет кровь. Хорошо, что в этот момент я уже сидела — иначе, ноги обязательно подогнулись бы. Я видела пленников, привязанных к столбам, языки пламени, скачущие в темноте вокруг них, и толпу, требующую крови. Но на этот раз на помосте стояла я, смотрела на них сквозь огонь и дым, безуспешно пытаясь вывернуться из оковов, когда жар подбирался ближе.
Я заставила себя заговорить, и, хотя старалась казаться уверенной, голос дрожал.