Неприспособленность Сократа к жизни, обеспечение его существования (и существования его семьи) только за счет его богатых друзей стало в Афинах притчей во языцах. И если сообщение самого Сократа о том, что когда ему выпал жребий заседать в Совете и ему досталось собирать голоса граждан, он вызвал общий смех, так как не знал, как это делается [4], вызывает сейчас только добрую улыбку, то можно представить себе как это раздражало самих афинян, когда их судьбами целый день распоряжался тот, кто все осмеивал и ничего не знал практического. И если мы сейчас можем быть недовольны некомпетентностью тех или иных министров, то можно представить себе, какую волну протеста вызвало бы заседание кабинета министров под руководством такого вот социального неумехи Сократа.
Трудно сказать, понимал ли сам Сократ то, что его отвлеченные самокопания, к которым он активным образом привлекал наиболее интеллектуальную молодежь Афин, были не только антиобщественны по своей сути, не просто отвлекали молодых граждан от участия в реальной общественной и политической жизни, но и объективно снижали боеготовность полиса, создавали в нем совершенно недопустимый в военный период времени идеологический «раздрай».
Взять к примеру еще одну ситуацию. В беседе с юношей, у которого отец погиб в Пелопоннесской войне, рассуждая о том, что провоцирует войны, Сократ говорит следующую фразу, явно шокирующую общественное мнение его времени: «Думаю также, что у тех, кто пал при Танагре, — у афинян, лакедемонян и беотийцев, а также у тех, кто позже погиб при Коронее (среди них был и твой отец Клиний), спор шел не о чем ином, как о справедливом и несправедливом, и именно этот спор был причиной смертей и сражений» [5]. И после этого Сократ говорит нечто явно пренебрежительное в сторону своего сражающего народа: «Назовем ли мы знатоками какого–либо предмета людей, столь сильно расходящихся по поводу этого предмета (войны и мира. — прим. автора), что в пылу спора они чинят друг другу крайние насилия?». И тут же называет их невеждами [6].
Представим себе некоего философа, который в самый разгар битвы за Сталинград или Москву, стал бы публично рассуждать о том, что же такое справедливость и стоит ли «из–за какого–то там коммунизма или фашизма» губить жизни миллионов людей: можно не сомневаться в том, что поведение данного человека было бы расценено как вызывающе–антиобщественное и очень жестко осуждено в любом из воюющих государств. Отсюда нам нетрудно понять тех афинян, которые теряли своих отцов и братьев в тех сражениях Пелопоннесской войны, которые являлись для Сократа (во всяком случае в пылу дискуссий) не более чем спором об отвлеченных понятиях. Без какого–либо учета гибели вполне реальных людей, у которых оставались безутешные родственники, чья безутешность легко могла быть направлена на тех, кого кто–нибудь решил бы обвинить в той порче молодых бойцов, что якобы и привела к военному поражению Афин.
Таким образом, подводя итог нашему анализу философствования великого Сократа, следует заметить: ни в коем случае не оспаривая грандиозный гений сына Софрониска, тем не менее следует помнить, что любое мыслетворчество всегда разворачивается в рамках реального исторического времени, оно тем или иным образом вписано в его контекст, и либо удачно соотносится с его веяними, либо идет им вразрез. Совершенно однозначно являясь прогрессом в развитии человеческой мысли в целом, очень многие высказывания, оценки и идеи Сократа были по сути асоциальны,
противоречили задачам афинского общества при любом его социальном наполнении., оценивались им как общественно опасные, разрушительные для полисной идеологии и морали, губительны для того духа полисного демократического единства, на котором зиждились античные полисы.
Впрочем, не будем забывать, что именно конфликт индивидуального и социального, впервые так обостренно выявившийся именно в биографии Сократа Афинского — это как раз один из тех самых движителей прогресса разума, ради которого собственно и жил и трагически погиб великий афинский насмешник и мыслитель.
Оценивая в данной работе Сократа как первого мыслителя, который пришел к мысли о том, что идеальным общественным строем является только такой, где у власти находятся люди высокоинтеллектуальные, высокоэтические и добродетельные, в завершение нужно отметить, что тем самым Сократ сформулировал еще одну очень серьезную и не разрешимую и по сей день общественную проблему: каким образом эти «избранные» люди должны приходить к власти, каков механизм их допущения, если можно так выразиться, к рулю общества?