По словам того же Ксенофонта, если он видел человека, у которого предполагал наличие свободного времени, то просто подходил к нему и завязывал разговор на ту тему, что была интересна именно его собеседнику. К примеру, он поймал Алкивиада в тот момент, когда тот шел в храм приносить жертву [41]. Самого же Ксенофонта Сократ повстречал в узком переулке, просто загородил ему посохом дорогу и спросил, где можно купить такую–то и такую–то снедь? Получив ответ, он продолжал: «А где можно человеку стать прекрасным и добрым?». И когда Ксенофонт не смог ответить, Сократ сказал: «Тогда ступай за мной и узнаешь» [42].
Неугасимая тяга Сократа к общению и философствованию проявлялась даже на тех дружеских пирушках, которые именовались в Элладе симпосиумами. По сообщению Ксенофонта, даже на пирах Сократ предлагал своим компаньонам попробовать беседами принести друг другу какую–нибудь пользу или радость [43]. Об этом же Сократ говорит и у Платона, заявляя: «Мне кажется, что разговоры о поэзии всего более похожи на пирушки невзыскательных людей с улицы. Они ведь не способны по своей необразованности общаться за вином друг с другом своими силами, с помощью собственного голоса и своей собственной речи и потому ценят флейтисток, дорого оплачивая заемный голос флейт, и общаются друг с другом с помощью их голосов. Но там, где за вином сойдутся люди достойные и образованные, там не увидишь ни флейтисток, ни танцовщиц, ни арфисток, там общаются, довольствуясь сами собой… Люди образованные общаются друг с другом собственными силами, своими, а не чужими словами испытывают друг друга и подвергаются испытанию» [44].
Вести долгие философские разговоры на пирах Сократу помогало его поистине железное здоровье. Алкивиад на пиру у Агафона однажды сказал: Сократу, друзья мои, все нипочем. Он выпьет, сколько ему ни прикажешь, и не опьянеет ни чуточки [45]. И действительно, согласно этому диалогу, после бурно проведенной за вином ночи, к утру, в доме Агафона не спал только один Сократ, который, покинув спящих гостей, в итоге еще целый день бодрствовал и ушел спать к себе домой только вечером, в обычное для себя время.
В ходе своих дискуссий и просто общения, согласно источникам, Сократ вечно прикидывался человеком простым, неискусным, неотесанным, мало что понимающим, впрочем, этому мало кто верил [46]. Он вечно жаловался на возраст, на то, что он с трудом усваивал сказанное, просил извинить его за то, что он будет вечно переспрашивать и в этом оказывается очень назойлив [47]. Жалуясь якобы на свою неспособность вести длинные речи и на забывчивость еще в совсем не старом возрасте (в 432 году до н. э.), на этом основании Сократ просил делать ответы ему более короткими, чтобы общаться в своей любимой манере: сократовское утверждение, а затем согласие или не согласие противника как возможность двинуться дальше [48].
При этом Сократ уверял, что именно эта назойливость и многократное мелочное переспрашивание — это и есть его главное достоинство. Ведь по существу вопросов, как признается Сократ, он обычно колеблется, не зная, как все обстоит на самом деле. Но при этом он же гордится одним своим важным преимуществом, которое его всегда выручает даже в общении с самыми мудрыми из эллинов: Сократ не стыдится учиться, выспрашивать и
выведывать, питает великую благодарность к тому, кто его учит, и потом не только никогда не отрицает того, что его кто–то научил, не присваивает себе чужих мыслей и делает рекламу своему учителю, объявляя во всеуслышание, кому именно он обязан теми или иными знаниями [49].
И эта вечная готовность Сократа учиться и вправду была одной из его сильных сторон. Начав, как и все афиняне, учиться в детстве, Сократ продолжал повышать свой образовательный уровень вплоть до самой смерти. Буквально за несколько дней до начала судебного процесса, в беседе с Феодором и Теэтетом Сократ говорит о том, что до сих пор старается учиться и учится только у тех, кого он считает знатоками в своих вещах [50]. В диалоге «Евтидем», в котором описываются события примерно 408–405 годов до н. э., то есть то время, когда Сократу было уже за шестьдесят, старый философ с удовольствием рассказывает, что в настоящее время он учится у кифариста Конна, и над этим смеются и молодежь, и взрослые, называя в шутку Конна «учителем старцев» [51]. При этом Сократ говорит и о том, что очень хочет пойти в ученики к софистам Евтидему и Дионисодору и очень переживает, что из–за возраста Сократа они могут отказаться от занятий с ним [52].