С учетом же того, что, как мы знаем, Сократа, на протяжении всей его жизни совершенно не интересовали ни карьера, ни быт, ни деньги, ни собственная семья, а вот познавание себя и окружающего мира являлось главным его занятием вплоть до последнего вздоха, мы можем предположить, что либо философ так и остался навсегда в своей юности (ведь каждый великий мыслитель по своей сути — наивный ребенок!), либо сумел создать себе такой дополнительный мотиватор, что помог ему сохранить верность всем тем целям и идеалам, что были сформулированы им еще в юности. Впрочем, в этом вопросе гадать нам не следует: словно предвосхищая вопросы современников и последующих поколений, Сократ так много говорил о своем дополнительном стимуляторе, который принципиально отличал его от всех других людей, что даже ввел в научный оборот специальный термин: «даймон Сократа».
Согласно Платону, Сократ утверждал, что некий бог поручил ему через прорицания и в сновидениях, вообще всякими способами, какими когда–либо еще обнаруживалось божественное определение и поручалось человеку делать что–нибудь, проверять мудрость других людей и через них свою собственную [1].
В платоновском диалоге «Лисид» Сократ прямо говорит и о том, что случилось так, что еще с детства он сильно отличался от окружающих тем, что другие люди стремились приобретать золото, лошадей, собак, почет и т. д., а вот самого Сократа тянуло приобретать друзей. И он не променял бы это свое желание и своих друзей на все сокровища персидского царя [2].
Во время суда над собой Сократ сказал об этом следующим образом: «Может в таком случае показаться странным, что я подаю свои советы частным образом, обходя всех и во все вмешиваясь, а выступать всенародно в вашем собрании и давать советы городу не решаюсь. Причина этому та самая, о которой вы часто и повсюду от меня слышали, а именно что мне бывает какое- то чудесное божественное знамение. Началось это у меня с детства: вдруг какой–то голос, который всякий раз отклоняет меня от того, что я бываю намерен делать, а склонять меня к чему–то никогда не склоняет. Вот этот- то голос и не допускает меня заниматься государственными делами. И кажется, прекрасно делает, что не допускает» [3].
По утверждению Сократа, этот внутренний голос посещал его довольно нечасто, нередко по совершенно различным поводам, но всегда оказывался уместен, и философ беспрекословно подчинялся его указаниям. В платоновском диалоге «Алкивиад Первый» сообщается, что божественный голос в течение примерно двух–трех лет не позволял Сократу общаться с юным Алкивиадом [4]. В диалоге «Менексен» Сократ говорит, что он однажды сидел в общественной бане и уже собирался уходить, как вдруг ему явилось привычное божественное знамение и он снова сел, а затем услышал, что в баню входит группа молодежи — потенциальные собеседники Сократа [5].
Сократ утверждал, что даймон запретил ему принимать деньги от его ученика Аристиппа, который, в свою очередь, став учителем, начал брать за свои уроки высокую плату и пытался спонсировать своего стареющего мэтра [6]. На основе голоса даймона Сократ отговорил красавца Хармида, сына Главкона, от участия в Немейских играх. А когда некие Тимарх и Филемон решили убить Никия, сына Героскамандра, и Тимарх на пиру, перед выходом для убийства, сказал Сократу: «Вы продолжайте пить, а мне нужно идти. Я приду попозже, если встречу удачу», внутренний голос Сократа в этот момент посоветовал этому молодому человеку не вставать. И Сократ дважды удерживал его своими ссылками на даймона, пока тот не вышел тайком и впоследствии погиб, успев перед смертью сказать своему брату Клитомаху, что зря не послушался Сократа [7].